Растопить ледяное сердце

Никос Алекса

— Исполняю приказ его светлости, герцогиня, — вежливо говорит охранник. — С герцогом все в полном порядке, как и с остальными обитателями поместья.

С моих плеч словно бетонный груз падает. Облегченно выдыхаю. Какая я, оказывается, паникерша.

— Каков же был приказ герцога? — любопытствую, поняв, что все тревоги были напрасными.

И почему я подумала, что могло что-то случиться?

— Велено никого не пускать к вам, дабы не потревожить ваш сон, — четко отвечает Петтер.

Мое сердце начинает биться чаще

от мысли, что даже находясь где-то далеко, даже после обидных слов, странного флакона, который нашелся в лифе моего платья, Райнхольд все равно вспоминает обо мне, еще и проявляет заботу, которой я от него не ожидала.

— Скажите, Петтер, а кто-то хотел войти ко мне, пока я спала?

— Три посетителя желали видеть вас, герцогиня, — докладывает стражник. — Граф Мякеля приходил несколько раз к вашей двери, еще сестры его светлости.

— И Доротея? — удивленно переспрашиваю, потому что визита этой капризной блондинки никак не ожидала.

— Верно, герцогиня Линден приходила, чтобы справиться о вашем самочувствии.

— Наверное, надеялась, что я тяжело заболела, поэтому не появилась на завтраке, — хмыкаю себе под нос и, уже громче, спрашиваю: — Не знаете ли вы, где поселили графа Мякеля? Я хотела бы навестить его.

— Это недопустимо и неприлично, — замечает Петтер. — К тому же, герцог запретил оставлять вас наедине.

Вот те раз! Получается, что Райнхольд снова изменил свое решение относительно меня? Интересно, с чем это связано? А может ли быть такое, что Клаус соврал вчера, сказав, что Райнхольду безразличны мои встречи с другим мужчиной?

— Хорошо, могу ли я спуститься в столовую?

— Конечно, герцогиня. Я буду сопровождать вас, куда бы вы ни отправились.

— И в уборную? — саркастически спрашиваю я, наблюдая, как краснеют уши у молодого охранника.

— И туда, — кивает он с важным видом. — Я буду ожидать вас снаружи, не волнуйтесь.

Пока мы с Петтером спускаемся в столовую, продолжаю размышлять о неоднозначном поведении Райнхольда.

Очень любопытно. Быть может, герцогу доложили о моей вчерашней прогулке с Клаусом, и его эта новость разозлила? Что ж, злость это, конечно, не ревность, но тоже неплохо.

Если бы я была совсем безразлична Райнхольду, то он бы не приставил ко мне охранника, а просто плюнул бы на строптивицу и нашел бы себе более сговорчивую жену. А значит, не все потеряно.

У меня есть еще десять дней, чтобы обнаружить в герцоге тщательно скрытые под коркой льда чувства или же убедиться в их отсутствии. Десять дней до брачного обряда, который свяжет меня с герцогом навсегда.

Если же я пойму, что Райнхольд никогда не ответит на чувства, что уже зародились во мне, то просто откажусь выходить за него замуж, сбегу подальше, спрячусь и начну заново строить свою жизнь.

Но для начала, пожалуй, я созрела, чтобы рассказать герцогу всю правду о себе. Я не могу больше скрываться, изображая из себя

ту, кем не являюсь. Райнхольд заслуживает того, чтобы я открылась ему. Надеюсь, я не пожалею об этом сложном решении, что я приняла под покровом ночи.

Столовая пуста, что не удивительно — завтракают здесь в восемь, а обедают в два. Но, надеюсь, что слуги не откажутся накормить припозднившуюся оголодавшую соню.

— Герцогиня, — испуганно восклицает молодая горничная, та самая, что приносила мне какао в кабинет Райнхольда.

— Добрый день. Я проголодалась, — приветливо улыбаюсь девушке. — Могу ли я попросить вас принести мне что-нибудь съестное?

— Конечно, ваша светлость, я накрою для вас завтрак. Здесь? Или подать вам в комнату?

— Благодарю, я останусь здесь, — присаживаюсь за стол, бездумно рассматривая натюрморт, висящий на стене напротив. — Петтер, скажите, когда герцог вернется?

Он говорил о трех днях, что есть у меня. Но, может быть, что-то изменилось? Очень хочется увидеть Райнхольда и поговорить с ним, пока я полна решимости.

— Завтра вечером, герцогиня, — разбивает мои надежды охранник.

— Может быть, ты скажешь, где он сейчас?

— Не могу знать, ваша светлость, — явно лжет Петтер.

— Понятно, — тяжело вздыхаю, возвращая свое внимание картине.

Решение было принять очень нелегко, оно казалось твердым и непоколебимым. Но при свете дня выглядит незрелым, и чем больше времени пройдет, тем сильнее я буду сомневаться в его правильности. Ночью мне казалось все очень логичным и очевидным, но сейчас ко мне постепенно возвращаются все страхи, нашептывающие, что Райнхольд или не поверит мне, или выгонит из дома, узнав, что перед ним не настоящая Альвина. Это будет чертовски больно.

Быть может, лучше доверить свою тайну Клаусу? Он выглядит таким понимающим, с ним спокойно и легко. Правда, если герцог узнает, что я выбрала для своих откровений менталиста, то сильно разозлится. И не факт, что Клаус не пострадает от гнева Райнхольда, а я бы не хотела стать причиной конфликта, все-таки мужчины работают вместе.

Вновь оказываюсь на перепутье, каждый выбор дается мне слишком сложно, отнимает очень много сил.

Горничная ставит передо мной чайник с чаем и несколько блюд. Ароматы корицы и ванили наполняют столовую, а я сглатываю голодную слюну, глядя на аппетитные блинчики и выпечку.

Нет, совершенно точно, если я буду продолжать питаться столь обильно, то вскоре мне потребуется новый гардероб. Откусываю тающий во рту мякиш от завитушки с кремом и блаженно прикрываю глаза. Плевать, лучше найду себе какую-нибудь физическую нагрузку, чтобы скинуть лишнее, но не откажусь от всех этих аппетитных яств. Интересно, здесь есть фитнес-зал?

— Альвина, я уже начал волноваться, — раздается голос Клауса, а Петтер резво вскакивает со стула, закрывая меня собой. — Почему я не могу подойти ближе?