Раствор Мэнникона

Шоу Ирвин

– Там все написано, в записке, что я дал тебе утром, - сказал Тагека.

– Да, конечно. Просто я хочу все точно растолковать моим адвокатам, когда придут бумаги. Рад был повидаться, коллеги.
– Квелч кивнул Крокетту и Мэнникону и вышел.

– Сегодня нам придется закончить пораньше, - сказал Тагека Ки.
– У меня есть кой-какие дела.

Мэнникон направился прямо домой, предвкушая, как он выспится впервые за несколько месяцев. Жена уехала играть в бридж, и ничто не мешало ему заснуть безмятежным младенческим

сном, но почему-то он так и не сомкнул глаз до утра.

– Квелч звонил, - сообщил Тагека Ки.
– Есть результаты.

У Мэнникона непроизвольно задергалось веко, дыхание перехватило.

– Не возражаете, если я присяду?
– спросил он. Он только что позвонил в дверь квартиры, и сам Тагека впустил его. Придерживаясь руками за стены, он добрался до гостиной и плюхнулся на стул. Крокетт развалился на диване, на груди у него стоял бокал виски. Мэнникон никогда не мог определить по выражению лица Крокетта, был ли тот опечален, обрадован или попросту пьян.

Тагека вошел в комнату вслед за Мэнниконом.

– Чем вас угостить?
– спросил Тагека тоном радушного хозяина.
– Хотите пива? Апельсинового сока?

– Спасибо, не надо, - сказал Мэнникон. Впервые за все время знакомства Тагека был с ним так вежлив. Мэнникон приготовился к худшему.
– Что сообщил доктор Квелч?

– Просил передать вам привет, - сказал Тагека, сидя на диване между Крокеттом и Мэнниконом и разглядывая дырочку в серебряной пряжке от пояса на джинсах.

– Что еще?
– спросил Мэнникон.

– Первый эксперимент завершен. Квелч ввел раствор восьми пациентам пятерым белым, двум черным и одному желтому. Семеро не дали никакой реакции. Вскрытие восьмого...

– Вскрытие!
– У Мэнникона опять перехватило дыхание.
– Мы убили человека!

– Будь же благоразумен, Флокс, - устало проговорил Крокетт, на груди которого мерно вздымался и опускался бокал с виски.
– Это же произошло в Сан-Франциско. Две тысячи миль отсюда.

– Но это же мой раствор. Я...

– _Наш_ раствор, Мэнникон, - спокойно поправил Тагека.
– С Квелчем нас уже четверо.

– Мой, наш - разве в этом дело? Несчастный мертвый китаец лежит сейчас, распластанный на...

– При твоем темпераменте, Мэнникон, - сказал Тагека, - тебе следовало бы возиться с душевнобольными, а не заниматься исследованиями. Если ты намерен делать с нами дела, будь любезен, держи себя в руках.

– "Дела"!
– Мэнникон встал.
– И это вы называете делами! Убить больного раком китайца! Послушайте, коллега, - сказал он с непривычной насмешкой, таких стяжателей, как вы, я еще не встречал.

– Ты будешь слушать или демагогию разводить?
– поинтересовался Тагека.
– Я могу сообщить много любопытных и ценных сведений. Но меня ждет работа, и я не могу тратить время на пустяки... Так-то лучше. Садись.

Мэнникон

сел.

– И больше не вставай, - сказал Крокетт.

– Как я уже сказал, - продолжал Тагека, - вскрытие подтвердило, что пациент умер естественной смертью. Никакой патологии ни в одном органе. В заключении указано, что смерть наступила в результате мгновенной побочной реакции на раковую ткань в области предстательной железы. Хотя нам лучше знать, в чем дело.

– Я убийца.
– Мэнникон схватился за голову.

– Я не желаю слушать в моем доме такие речи, Крок, - сказал Тагека. Наверное, будет лучше, если мы позволим ему выйти из игры.

– Если ты соскучился по детергентам и растворителям, Флокс, - сказал Крокетт, не вставая с дивана, - то можешь убираться отсюда.

– Именно это я и собираюсь сделать.
– Мэнникон встал и направился к двери.

– Считай, что ты потерял добрый миллион долларов, приятель, невозмутимым тоном обронил Крокетт.

Мэнникон остановился, так и не дойдя до двери, вернулся и сел на стул.

– По крайней мере я должен услышать все до конца, - сказал он.

– Три дня назад я был в Вашингтоне, - сказал Крокетт.
– Зашел к старому приятелю, Саймону Бансвангеру. Мы с ним вместе в школе учились в Бостоне. Вы о нем не слыхали. Никто о нем не слыхал. Он из ЦРУ. Большая там шишка. Очень большая. Я ему изложил вкратце наш проект. Он в восторге. Обещал созвать совещание у себя в конторе, проконсультироваться.
– Крокетт взглянул на часы.
– Должен появиться здесь с минуты на минуту.

– ЦРУ?
– У Мэнникона душа ушла в пятки.
– Зачем вы это сделали? Теперь нас всех посадят за решетку.

– Отнюдь, - возразил Крокетт, - совсем наоборот. Держу пари на пару "Алекзандеров", что он явится сюда с весьма недурным предложением...

– Каким предложением?
– спросил Мэнникон. Он решил, что от хлопот с фирмами и постоянного недосыпа Крокетт повредился в рассудке.
– Зачем им нужен раствор Мэнникона?

– Помнишь первый день, когда ты явился ко мне, Флокс?
– Наконец-то Крокетт поднялся на ноги, в одних носках прошел к бару и налил очередную порцию "Джека Дэниелса".
– Я же сказал: ответим на один вопрос - и дело в шляпе. Припоминаешь?

– Более или менее, - сказал Мэнникон.

– А помнишь, что это был за вопрос?
– елейным голосом протянул Крокетт, отпивая виски.
– Я помогу немногочисленным клеткам твоей долговременной памяти восстановить распавшиеся связи. Вопрос гласил: "Что есть такого желтого, что кишмя кишит, как кролики в Австралии?" Припоминаешь?

– Да. Но при чем тут ЦРУ?

– Именно ЦРУ, дружище, знает наверняка, что есть такого желтого, что кишмя кишит.
– Крокетт замолчал, бросил в бокал кусочек льда и поболтал в нем пальцем.
– Китайцы, дружище.