Ратибор. Окталогия
Шрифт:
– Как скажешь, владыка, – чуть склонила голову умалишённая волшебница, презрительно хрюкнув про себя: «Дай ему очередной шанс по новой обделаться, я не против! Ведь ента только возвеличит меня ещё пуще, ибо мой выход на подмостки после этого самовлюблённого упёртого олуха Герканта неминуем!» – горбатая ведунья сначала горько всплакнула, а затем тихонько захихикала, споро удаляясь прочь, уже тоскливо при этом завывая на всю округу. Правитель Ослямбии и его полководец лишь молча вылупились ведьме вослед, так за всё время, что её знали, и не привыкнув к резкой смене настроения, эмоций и мимики, характерных для древней колдуньи.
– Просил же её уж сколько раз не хаживать подле меня в своей накидке невидимой, – насупленно пробухтел себе под нос Эдиз. – И всё без толку!.. Хорошо хоть на слух да по
Глава 19
Мирград. Таверна «Четыре копыта»
Конец августа. Спустя почти четыре месяца после начала осады
– Что я разузнал, Ратиборушка, ты себе не представляешь!.. – вечерело, когда запыхавшийся Емельян шустро влетел в ставший уже давно родным кабак и, нащупав суетливыми очами в лёгком полумраке «Четырёх копыт» знакомую здоровенную тушку, споро пропелёхал в дальний угол, за столик к Ратибору. Рыжебородый витязь был сыт, ибо как раз в гордом одиночестве, с ленцой догрызал добро прожаренного поросёнка, посему весьма благосклонно воззрился на плюхнувшегося перед ним княжьего племянника. Так и не отдышавшись, белобрысый летописец тут же заказал себе у Феофана жбан кваса с копчёной курочкой и, в ожидании вожделенного блюда с кувшинчиком, принялся спешно тараторить, явно горя желанием побыстрее выговориться. Похоже, Емельяна распирало изнутри осознание того, какие важные вести принёс он для своего могучего друга.
– И что же ты разведал, Емельмень? – Ратибор протяжно рыгнул. – Неужель разнюхал, наконец, как дети на свет белый появляются? К шестнадцати годкам, или сколько там тебе, пора бы уже ента знать, да… Хотя бы в общих чертах, в теории…
– Мне, так-то, ик, двадцать четыре, ежели что, медвежара рыжебокий!.. – конопатый непоседа обиженно икнул.
– М-де? А выглядишь максимум на шестнадцать-семнадцать…
– Очень смешно, Ратик! – Емельян было чуть нахохлился, но тут же остыл, явно вспомнив какой-то забавный эпизод из своей жизни. – А в семнадцать я как раз и выяснил, так сказать, на практике, как детишки производятся… Или вылупляются? А, неважно, ты ведь уразумел, о чём толкую!.. Да… Так о чём я?.. Сбил с панталыку, не скалься ты так едко!.. А, ну вот, у меня служанка трудилась одна, такая пухленькая, щекастенькая Весняна, старше меня на несколько годиков… Засранка смешливая, соблазнила меня аккурат на мой день варенья, представляешь? Ух, негодница! Как сейчас помню, промурлыкала мне лукаво: «Иди сюда, конопатик, обучу тебя целовашкам…» Ну и далее понеслось, как понимаешь… На сеновале до утра прокувыркались, даже с петухами очи не разлепили опосля, ибо задремали лишь на рассвете! Хошь, поведаю во всех детальностях? Ведь ента было так весело, нелепо и угарно!.. Сначала, значится…
– Нет уж! Избавь, Емеля, меня от таких подробностей! – Ратибор поспешно прервал начавшего было вдохновенно вещать княжьего племянника. – Мне только развёрнутого описания первых лобызаний этого пройдохи с евойной пухлой холопайкой не хватало для полного счастья! Как вы там попервой носами с ней потёрлись друг о дружку, бушь внукам своим трезвонькать втихаря от Жильки! А в мои растопырившиеся в томительном ожидании лопушки давай-ка лучше балакай сейчас, с чем прискакал сюды? Что разведал?
Почти четыре месяца минуло с момента прибытия под стены Мирграда западного воинства, и всё это время осада города не прекращалась ни на мгновение. За первым неудачным штурмом вскоре последовали второй и третий, также успешно отбитые русичами, после чего ослямы, понёсшие страшные потери при подобных безрассудных атаках, оставили попытки взять поселение с наскока, без особой подготовки, и принялись возводить осадные башни, угрохав на постройку оных три с половиной недели. Ну а когда пять чудовищных тур оказались практически готовы, небольшая ватага
Четыре десятка ватажников, удачно к тому же, без потерь воротившиеся с ночной вылазки в столицу, мигом стали в граде чуть ли не национальными героями. Шалмахи же, стиснув зубы и в разы усилив патрули да караулы, принялись собирать захваченные на всякий случай в поход и таки понадобившиеся две вифирийские катапульты, представлявшие собой поистине ужасные, огроменные камнемёты, способные швырять немыслимого веса глыбы на невероятные по всем разумным мерилам расстояния. Редко, но метко использовались данные орудия осами, ибо процесс их доставки и сбора был очень долгий, мучительный и трудоёмкий, растянувшийся в данном конкретном случае аж на целых три месяца. А Мирград всё это время жил, окружённый плотным кольцом неприятеля. Впрочем, славяне не особо тужили по данному поводу, неплохо приспособившись к условиям длительной осады: еды и питья в городе оказалось в достатке, ибо запаслись с избытком, и до зимы надеялись русичи дотянуть без особых проблем.
«А там уж и поглядим, как теплолюбивые пришлые западные вояки, знавшие, что такое снег и холод, лишь по россказням странствующих торговцев, постоят тут лагерем хотя бы с седмицу при наших, тридцатиградусных морозах! Ну а то, что враг катапульты возводит диковинные, громаднейшие, так ента не беда; и их спалим, как сожгли ранее туры осадные! Ну а как это сделать, пущай уж княже и его особо приближённые кумекают! Чай, и придумают чего, как в случае с башнями…»
Примерно такие обнадёживающие мыслишки кружили, как приближающийся осенний листопад, в голове среднестатистического мирградского ратника; настроения в рядах обороняющихся царили вполне себе приподнятые. В осаждённом городе, как и прежде, кипела жизнь; разве что разнообразие подаваемого хмеля в местных кабаках явно уменьшилось. В остальном же житие-бытие, с учётом, разумеется, военного положения, текло вполне себе естественным образом; простые горожане да рядовые воины мало в чём были ограничены.
Потому Ратибор и сиживал сейчас в таверне, не спеша отужинав в ожидании княжьего племяша; два законных дня отдыха ему выделил государь, благо на передовой царило некое затишье: противник вот уж какие сутки не лез к осаждённому граду, по-прежнему, впрочем, не снимая сплошного окружения, такого, что и мышь не прошмыгнёт мимо. Яромир нёс службу подле князя, денно и нощно охраняя покой Святослава, а Мирослав только недавно заступил в караул, на пару со Светозаром, лихо влившимся в ряды мирградской дружины и более чем исправно взвалившим на себя на время осады непростое бремя службы в княжеской ватаге. Оттого и оказались лишь вдвоём в «Четырёх копытах» рыжебородый витязь с Емельяном; последний, без зазрения совести пользуясь родством с правителем да своей новой должностью главы Тайной Канцелярии, сам себе устраивал разгрузочный день тогда, когда ему вздумается.
– Ну так что там за вести-то? – Ратибор недовольно покосился на непоседливого баламута, с волчьим аппетитом впившегося зубами в принесённую копчёную куру и посему на время заткнувшегося, что происходило с Емельяном крайне редко, то бишь только тогда, когда он спал да трапезничал. И то не всегда.
– Сейчас поведаю как на духу, хоть новости и плохие, Ратиборушка, – торопливо прожевав, прошамкал княжий племяш, слегка испуганно встретившись глазами со вспыльчивым товарищем. – Разузнал я, кто главарь мирградской ячейки Ночного Братства, как ты и просил! Что любопытно, разведал я это, совсем с другого конца зайдя и даже не думая, куда меня выведет ента петля…
– И что же в этом плохого, Емельяшкин? – Ратибор вопросительно вскинул левую бровь. – По-моему, новость как раз хорошая!..
– Не скажи, дружище, – княжий племяш вдруг прекратил жевать и негромко, дабы не слышали отдыхающие за соседними столиками завсегдатаи, но внятно произнёс: – Это не кто иной, как наш старый знакомый, сам Тихомир собственной персоной!
– Чего?! – Ратибор аж квасом поперхнулся, настолько его поразило услышанное. – Серьёзно?!
– Ага, – согласно хрюкнул Емельян, продолжив обгладывать курочку, – но ента ещё полбеды…