Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой
Шрифт:
“Протоколы Освенцима [23] ” и телеграмма Густава V
Через два месяца после немецкой оккупации Венгрии начались массовые депортации еврейского населения страны. Очень скоро о них стало известно миру. Важным источником информации стал шведский посланник Иван Даниэльсон, все время славший отчеты в МИД в Стокгольме о преследованиях евреев. Преследования в начале мая “стали принимать колоссальные масштабы и все более отвратительные формы”. 26 мая Даниэльсон подробно сообщил о новых распоряжениях, “имевших целью лишить еврейское население практически всех естественных прав членов общества”. Этот материал Буэман передал Хершелю Джонсону после их встречи 9 июня.
23
Освенцим – принятое в
Следующий объемный отчет Даниэльсона датирован 24 июня и дополнен четырьмя пространными приложениями: 1) отчет о задержаниях и депортациях евреев Венгрии, составленный юденратом Будапешта; 2) так называемые протоколы Освенцима – рассказ двух словацких евреев об условиях содержания в Аушвице; 3) доклад юденрата, составленный по этим протоколам; 4) рассказ венгерской еврейки о том, как ей удалось убежать из Аушвица. Первый документ содержит подробную статистику: названия сел и городов, количество депортированных венгерских евреев. С 15 ма я по 10 июня было депортировано 335 тыс. евреев. Это означало, что 36 венгерских малых городов были очищены от евреев (стали judenrein) менее чем за месяц. В “Протоколах Освенцима” говорится об условиях в Аушвице и применении газовых камер. Эта информация также была передана Буэманом Хершелю Джонсону с комментарием, что она “так ужасна, что в нее трудно поверить, и нет слов, чтобы ее описать”.
В тот момент депортации еще не коснулись еврейского населения Будапешта, составлявшего около четверти миллиона человек. Но это был лишь вопрос времени. “Чтобы избежать огласки, которую должно вызвать депортирование среди бела дня 1/4 миллиона людей, по всей видимости, планируется забирать евреев Будапешта в ночное время и удалять их из города в порядке либо интернирования, либо депортирования”, – писал Даниэльсон в отчете. И далее:
Вывоз евреев столицы, который, согласно вышеизложенному, предполагается завершить в течение трех недель, означает ужасную участь для основной массы этих несчастных. Тех, кому посчастливится – у кого достаточно сил, чтобы работать, – предполагается транспортировать к немецким промышленным объектам, где у них есть перспектива, что с ними обойдутся в какой-то степени хорошо, но остальные – дети, слабые женщины или старики – согласно сообщениям должны быть депортированы в лагеря уничтожения Аушвиц-Биркенау вблизи Катовице в Польше.
Существовало несколько планов геттоизации. В июне еврейское население Будапешта стали насильственно переселять в “еврейские дома”, находящихся в разных местах города. Насильственное переселение дополнялось новыми предписаниями: евреям разрешалось покидать свои дома не более чем на три часа в день, с 14 до 17 часов, им не разрешалось принимать гостей или вести разговоры через окно, выходящее на улицу (!), в трамвае им позволялось занимать места только в последнем вагоне и т. д. (хотя последний запрет не был регламентирован специальным законом, как в Варшавском гетто).
Насильственное переселение осуществлялось по приказу статс-секретаря Министерства внутренних дел Ласло Эндре, свирепого антисемита, вместе со своим коллегой по министерству Ласло Баки возглавлявшего работу по очищению Венгрии от евреев. 3 мая был выпущен приказ о выявлении и регистрации домов и квартир, населенных евреями. С помощью информации, содержащейся в Центральном статистическом бюро Венгрии, приказ был выполнен за месяц. Как писала пропагандистская пресса, результаты показали, что евреи занимали 47 978 комнат в 21 250 квартирах, в то время как оставшиеся 80 % населения довольствовались 70 197 комнатами в 32 224 квартирах. Дома, в которых должны были сосредоточиться евреи, выбирались по разным критериям: по числу евреев, проживающих в них (дом, в котором оказывалось около 50 % жильцов-евреев, объявлялся “еврейским домом”), в зависимости от местоположения и состояния дома, а также социального происхождения и влиятельности квартиросъемщиков-христиан. Но в “еврейских домах” жили не одни евреи. В них оставалось около 12 тыс. христиан, далеко не все из которых с восторгом отнеслись к новым соседям. Однако многие стали помогать евреям, в частности тем, что ходили за покупками и выполняли по их просьбе другие поручения в часы, когда евреям было запрещено выходить на улицу.
Акция переселения началась 16 июня и завершилась восемь дней спустя. Многие жители еврейского происхождения раньше жили в просторных квартирах, а теперь были вынуждены тесниться на гораздо меньшей площади: ни одна семья независимо от ее величины не имела права более чем на две комнаты. Рядом с входной дверью дома или над ней прикреплялась желтая звезда Давида диаметром 30 см на черном фоне. Последним днем переселения, 24 июня, была суббота. “Будапешт выглядел как город во время высылки в Средневековье, – пишет виднейший историк венгерского еврейства
Вместо того чтобы сконцентрировать всех евреев в одном районе гетто, власти предпочли раскидать их по городу. Это было сделано по двум причинам. Во-первых, район, где собирались устроить гетто, населяли тысячи христиан, с которыми власти не желали ссориться. Во-вторых, и это было самым важным, они боялись, что, если для евреев выделят отдельную территорию, остальные районы города союзники сделают объектами своих бомбардировок.
Благодаря отчетам Даниэльсона шведское правительство было полностью в курсе преследований евреев в Венгрии. Поэтому оно реагировало положительно на предложение Маркуса Эренпрайса (инициатором был председатель Швейцарского комитета помощи евреям Венгрии Цви Таубес), чтобы шведский король обратился к венгерскому регенту. В своем послании, которое вручили Миклошу Хорти Даниэльсон и Ангер 3 июля, Густав V, “зная о невероятно жестких и строгих мерах [венгерского правительства] по отношению к еврейскому населению”, обратился к регенту с призывом, чтобы тот “во имя гуманности принял меры для спасения тех представителей этой несчастной расы, кого еще можно спасти”. Хорти ответил несколько дней спустя, что сделает все, что “в тепершних условиях” в его власти, “чтобы принципы гуманности и справедливости уважались”. 7 июля он приказал остановить депортации.
Неясно, какое значение для принятия этого решения имело послание короля. Он был не единственным, кто возвысил свой голос против происходящего в Венгрии [24] . Еще 25 июня папа Пий XII призвал Хорти “использовать все влияние, какое он имеет, чтобы прекратить страдание и муки, которым подвергается бесчисленное количество людей только по причине своей национальности или расы”. А на следующий день президент Рузвельт обратился с посланием ко всем венграм, заявив, что “участь Венгрии не будет такой, как у других цивилизованных наций… если депортации не прекратятся”. Когда никакого прямого ответа не последовало, Рузвельт подтвердил серьезность своего заявления тем, что 2 июля отдал приказ американским бомбардировщикам о массированной бомбардировке Будапешта. Британский министр иностранных дел Энтони Иден выразил отвращение в связи с акциями венгерского правительства – пусть не непосредственно Хорти, но членам нижней палаты британского парламента. Протесты приходили не только из-за границы, но и от протестантской и католической церквей Венгрии. Эта критика нанесла большой ущерб престижу венгерского регента, к тому моменту уже получившего всю информацию об Аушвице.
24
По утверждению Валленберга в отчете шведскому МИДу 29 июля 1944 года, “теперь подтверждено, что телеграмма Короля Регенту нации была причиной прекращения депортаций”.
Одновременно с тем, что Управление по делам военных беженцев, американская миссия и шведский МИД занимались подготовкой задания Рауля, предпринимались и другие меры для усиления персонала шведской миссии в Будапеште.
Венгерский Красный Крест попросил шведский Красный Крест прислать своего представителя в Будапешт. Финансовые средства были собраны. Однако нужно было торопиться. “Много драгоценного времени уже упущено”, – писал Даниэльсон МИДу 25 июня:
Если окончательное решение со шведской или венгерской стороны не будет принято до исхода текущего месяца, вопрос придется снять с повестки дня, и несчастных евреев, которых с помощью золота от их единокровных братьев можно было бы помочь переправить в нейтральные страны и затем далее, в Америку, придется считать решительно и без надежды на спасение погибшими.
Разрешение венгерского правительства пришло 28 июня, и, чтобы выиграть время, решили поручить это дело упоминавшемуся выше Вальдемару Лангле, 72-летнему шведскому преподавателю Будапештского университета, с 1938 года безвозмездно работавшему в качестве атташе по культуре шведской миссии. Сам Лангле, и так уже вовлеченный в деятельность Красного Креста, предложил прислать Фольке Бернадота, внука короля и вице-председателя шведского Красного Креста. В Музее холокоста в Будапеште хранится черновик письма на французском языке, в котором юденрат просил о том же короля Швеции. Однако граф Бернадот отказался от этого поручения, мотивировав отказ тем, что не может покинуть Швецию “из-за предстоящей важной работы в Красном Кресте” [25] .
25
Письмо Фольке Бернадота Вальдемару Лангле 9 августа 1944 года (KB, фонд Лангле).