Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой
Шрифт:
Отъезд
Как только назначение состоялось, Рауль получил доступ к отчетам МИДа о преследовании евреев в Венгрии. Он попросил у Вильмоша Бёма список венгерских арийцев – “надежных антинацистов”, с которыми мог бы связаться в Будапеште. Бём дал ему в числе прочих фамилии нескольких венгерских социал-демократов, но также и список венгерских нацистов, к которым Рауль смог бы при необходимости обратиться.
Когда новость о назначении Рауля распространилась, к нему стали обращаться венгры, жившие в изгнании. Они сообщили ему около сотни имен своих соотечественников, которым требовалась помощь. Одним из таких венгров был известный композитор Миклош Рожа, просивший спасти его мать и сестру. Директор стокгольмского банка Эрик Бьёркман тоже дал Раулю перечень друзей и коллег, оказавшихся в беде.
Учитывая деликатность задания, Рауль и Лауэр составили список кодовых названий для переписки и телефонных
Дипломатический паспорт Рауля Валленберга.
Поскольку у Рауля не было опыта дипломатической работы, он получил некоторые основополагающие инструкции от руководства МИДа через Свена Графстрёма. Подобно Эренпрайсу, Графстрём, видимо, считал, что “нетрадиционное” отношение Рауля к своим рабочим обязанностям может повлечь за собой проблемы. Поэтому в письме к Перу Ангеру, заменявшему Даниэльсона на время его отпуска на посту главы миссии, Графстрём счел за лучшее уточнить формы работы Рауля. В письме подчеркивается, что в своей деятельности Рауль “естественно, во всем будет подчинен главе миссии, которого ему следует постоянно держать в курсе предпринимаемых им шагов”. Во время состоявшихся бесед в Стокгольме Графстрём “подчеркнул это господину Валленбергу”, и теперь Ангеру “как главе дипломатической миссии надлежит проследить, чтобы так и было”. Если возникнут какие-то конфликтные ситуации с властями, Графстрём рассчитывает, что глава миссии “даст господину Валленбергу нужные директивы”.
Сознавая опасности, которыми могло быть чревато поручение, Рауль перед отъездом приобрел девятимиллиметровый браунинг и 200 патронов. Согласно одному источнику, он купил старую модель, потому что она была дешевле, а ему хотелось сэкономить государственные деньги. Четвертого июля он получил разрешение на ношение личного оружия “в защитных целях”. “Револьвер должен лишь придавать мне смелости, – объяснял Рауль позднее Перу Ангеру. – Я надеюсь, мне никогда не придется им воспользоваться”.
Одновременно с интенсивной подготовкой к будапештскому поручению более или менее в прежнем духе продолжалась светская жизнь с ее ужинами, обедами и общением с женщинами. Однако отношения Рауля с противоположным полом, как мы видели, были довольно поверхностными. В возрасте 32 лет Рауль все еще оставался холостяком и не имел постоянной романтической связи. Было ли это результатом влияния деда, который описывал ужасы брака, или существовали другие причины, сказать трудно.
Однако у него было много подруг. Это следует из записей в карманном календаре. Зимой и весной 1944 года он ухаживал не менее чем за тремя девушками, причем одновременно: за Шарлоттой Арнбергер, Уллой Коллетт и Жаннет фон Хейденстам. В последний день мая он посватался к Жаннет, но получил отказ. “Он мне очень нравился, и я чувствовала себя чрезвычайно польщенной его предложением, но он меня не ошеломил, что ли, иначе я, может быть, сказала бы да”. На самом деле Рауль делал предложение стольким девушкам, что создается впечатление, что ему было не так уж важно, кто станет его невестой, лишь бы кто-то пожелал надеть на палец кольцо, уже изготовленное по его заказу.
Он
Перед отъездом Рауль посетил Эренпрайса в спа-отеле “Сальтшёбаден” вместе с Лауэром, Мазуром и Фрицем Холландером (оба были представителями Всемирного еврейского конгресса). Эренпрайс передал рекомендательное письмо Шаму Штерну, председателю будапештского Еврейского совета, и спросил Рауля, хочет ли тот его благословения. Рауль согласился, и главный раввин, прежде настроенный к нему скептически, прочел еврейскую молитву и благословил его.
Якоб Валленберг, в качестве крестного чувствовавший особую ответственность за Рауля, обеспокоенный тем, что “с ним что-то может случиться с немецко-нацистской стороны”, в свою очередь, оказал более практическую помощь. Он связался с Вальтером Шелленбергом, главой контрразведки в немецком Министерстве безопасности, которого хорошо знал, и попросил его позаботиться о том, чтобы “защитить РВ от нацистов”.
Последнюю свою неделю в Стокгольме Рауль постарался использовать для посещения родных. Он обедает с Май и Энцо фон Плауэнами и ужинает с бабушкой Анни. Естественно, он общается с самыми близкими родственнниками, но это не находит отражения в календаре. (Сведений о том, как отнеслись к поручению в Венгрии его родители, к слову, не сохранилось.) Первого июля он встречается с бывшим венгерским пресс-атташе Андором Геллертом, вечером 2 июля – с Коломаном Лауэром, а на следующий день Лауэр устраивает ужин для Рауля. По словам Лауэра, Айвер Олсен, также присутствовавший на ужине, в течение разговора понял, что “Рауля уже нечему особо учить, поскольку его природный ум разрешит все самые трудные проблемы”. Четвертого июля Рауль должен был быть на празднике в честь американского Дня независимости, но вместо этого встречался с Норбертом Мазуром. Шестого июля он посетил Олсена вместе с Лауэром, пожаловавшимся, что еврейские организации в Стокгольме отправляют Рауля с поручением, а деньгами не снабдили. Тогда Олсен вручил Раулю 10 тыс. крон. В тот же день Рауль написал цитировавшееся выше письмо Буэману, а вечером дома у родителей был прощальный ужин для узкого круга, включая Уллейна-Ревицки с супругой.
Данное Раулю задание должно было занять не менее двух месяцев, а это означало, что ему нужно прибраться на рабочем столе перед отъездом. Одним из последних его дел было подписание бизнес-контракта с Эберхардом Хокансоном относительно разной печатной продукции (Рауль владел небольшой типографией “Абетрюк”), договор был подписан 7 июля 1944 года. В тот же день Лауэр проводил Рауля в стокгольмский аэропорт Бромма. Если ему не удастся выполнить запланированное поручение, он должен, решили они, послать шифрованную телеграмму Лауэру, чтобы МИД отозвал Рауля домой. Для чиновника шведского МИДа Рауль представлял собой редкое зрелище. Он был одет в плащ-дождевик и шляпу в стиле Энтони Идена и тащил два рюкзака – один на спине, другой в руке.
Самолет поднялся в воздух в 13:50, взяв курс на Берлин. Раулю не терпелось отправиться в путь. “Валленберг уехал в чертовской спешке, – сообщил Айвер Олсен своему шефу Джону В. Пеле в Вашингтоне, – без инструкций и без кассы на случай непредвиденных расходов”.
Будапешт
По прибытии в Берлин Рауля встретили Нина и Гуннар Лагергрены. Как указывалось ранее, Гуннар работал секретарем шведской миссии в германской столице. Пока они ехали на машине из аэропорта, вспоминала впоследствии Нина, Рауль рассказывал о своем поручении и сказал, что в рюкзаке у него список “выдающихся евреев, социал-демократов и других будапештских оппозиционеров, с которыми ему предстоит связаться”. Нина с мужем жили во флигеле замка Капут в нескольких милях от Берлина, туда они и направились. Рауль полгода не виделся с сестрой и зятем, и после ужина они еще долго сидели и разговаривали. Когда около полуночи они разошлись, чтобы лечь спать, раздался сигнал воздушной тревоги: над городом летали британские самолеты, и пришлось искать убежище. В ту ночь сон оказался коротким.
Шведский посол в Берлине Арвид Рикерт заранее заказал для Рауля билет на поезд в Будапешт через два дня, на 9 июля. Это было сделано из лучших побуждений: он исходил из предположения, что Рауль захочет задержаться на денек в Берлине, чтобы побыть с сестрой. Но “Рауль рассердился”, – вспоминала Нина.
Он сказал, что “не может терять времени”. Поэтому, пообедав с Рикертом, 8 июля он уехал поездом 17:21, отправлявшимся в Вену. Вагон был набит немецкими солдатами, и, поскольку у Рауля не было билета с местом, ему пришлось ехать в тамбуре.