Равнение на президента!
Шрифт:
– Ты че, дурак? Мой батек с этим Плющевым каждую неделю на дачах квасит. Я просто попросил папаню, чтобы он мне позволил с президентом поговорить.
Прошел час. Никто не ехал. Базар, разгоревшийся на тему, кто откуда, затух, а мандраж остался. Всем казалось, что вот-вот раскроется дверь и войдет он, а вместе с ним и куча народу, в просторечье называемого холопами. Резинкин набрался смелости, поднялся, открыл дверь комнаты и выглянул в коридор. И тут же шуганулся обратно – на него шла толпа в дорогих
– Идут, – цыкнул он и занял свое место, вспоминая о вопросе про авианосцы.
Топот ног в коридоре. Вот-вот зайдут. Нет. Проходят мимо. И вскоре шаги стихают. Резко открывается дверь, забегает раскрасневшийся Плющев, сжимает руку в кулак и кричит:
– Запомнили?!
Солдаты молча кивают головами и, сидя на стульях, пытаются изобразить выполнение команды «Смирно!». Разговорчивый Сопляков осведомляется о том, прибыл ли президент или нет.
– Президент не прибыл, – отмахивается Плющев, – приехал пока только губернатор. Я скоро зайду за вами, и вас переведут в конференц-зал – там уже журналисты собрались, – и вы будете... Вопросы выучили? Смотрите мне, пошлю всех на Камчатку дослуживать.
Солдаты снова остались одни, но ненадолго. В комнату залетел высокий, статный генерал-лейтенант с вытаращенными глазами. Он немедленно подбежал к окну и стал возиться с собственным кителем. Сопляков подбежал к нему:
– Батя, ты чего?
– Молчи, молчи, сынок, – шептал генерал-лейтенант. – Вот, ну-ка, на тебе иголку с ниткой, попади там в ушко и шить давай. Пуговица оторвалась, бля. Уже кортеж с президентом из аэропорта сюда едет. Давай, время мало! А мне встречать его у входа, а тут – пуговица, понимаешь.
Следом за генерал-лейтенантом вбежала растрепанная толстогрудая женщина в прозрачной сорочке.
– Ваня, я не хотела!
– Уйди отсюда, дура! – воскликнул Ваня. – По-экстремальному ей все время хочется, эмоции через край!
– Прости меня, дуру!
– Вот я и говорю, что ты дура. Смойся с глаз.
По щекам женщины начали литься слезы, она всхлипнула навзрыд и выбежала из комнаты, резко хлопнув дверью. Тем временем сын пришивал пуговицу к отцовскому кителю:
– Сейчас, бать, погоди. Ты не дергайся, ты стой нормально.
– Молчи, ублюдок. Сейчас президент подъедет, ты мне еще замечания делать будешь! Будто я тебя сам через жопу рожал! Недоносок!
– Да ты че, бать, ругаешься-то? Ты не нервничай.
– Молчать. Шей давай!
Снова открылась дверь, и на пороге появилась все та же женщина. Генерал-лейтенант воскликнул:
– Маня, ну что тебе нужно?!
– Ваня, ты меня обидел. Я больше с тобой никогда не буду.
– Да пошла ты!.. – выкрикнул генерал. – Будет она – не будет, кто тебя...
Женщина разразилась рыданиями и снова скрылась.
– Пришил?!! – вскричал
– А то. – Сынок дернул нитку и полюбовался на произведение искусства.
Генерал посмотрел себе на пузо:
– Куда! – воскликнул он. – Куда ты пришил!
– А что такое? – Солдат стоял перед своим папаней, не зная, в чем его вина.
– Эту пуговицу надо внутрь пришивать, а не наружу! Идиот!
Сопляков-старший попробовал снять с себя пиджак, но не тут-то было – заботливый сынуля прихватил с пиджаком еще и рубаху.
– Лезвие мне! – кричал военный чин.
Сразу несколько солдат подошли к нему с перочинными ножами. Он выбрал один и стал аккуратно срезать нитки. Наконец, освободившись от одежи, генерал плюхнулся на стол и, повернувшись к свету, разложил на коленях шитье.
– Маразматики! Куда катимся, а? Истеричные женщины и сопливые молодые люди, не способные пришить даже пуговицу!
– Батя! – завыл Сопляков-младший.
– Молчи, выродок! Если я буду стоять перед президентом в семейных трусах, ты поедешь служить по полной программе туда, где пули свистят.
– Я не хотел, – оправдывался сын.
– А это не важно – хотел ты или нет.
В комнату заглянул Плющев:
– Ну че, готов?
– Да какой, на хрен, готов! – Сопляков сидел на столе в одной майке.
Маня влетела следом за Плющевым с криком:
– Ну куда же ты?
– Ну да, конечно, – тут же согласился генерал и, подхватив под руку Маню, вылетел из комнаты. Снова заглянул он через три минуты весь растрепанный и оборванный. Тем временем Сопляков уже успел нарядиться и выглядел молодцом с полным иконостасом наград по обеим сторонам.
Сопляков-старший глядел на своего кореша и не представлял, что же такое с ним случилось. А в то же время Плющев распустил галстук, согнал одного из солдат и уселся на стул, продолжая тяжело дышать.
– Какая женщина, какая женщина... – вздыхал он.
– Идиот, кортеж уже подъезжает.
– Не называй меня при подчиненных идиотом! – вспылил генерал. – Я получил эти погоны раньше тебя.
– А что толку-то? Так и остался генерал-майором.
В комнату плавно влилась довольная происходящим Маня.
– Дорогие вы мои, – пела она, – ну, теперь вот давайте выйдем к высокому гостю.
– Куда выйдем? Ты посмотри.
Плющев находился в прострации. Он расстегнул китель, и теперь все могли видеть, что рубашка генерала представляла из себя набор лоскутков.
– И ты хочешь, чтобы я в таком виде вышел к президенту?
– Ну что же я могу поделать с собою? – взмолилась Маня.
Сопляков-младший посоветовал перед сексом зачехлять ногти.
– Молчи, пацан! – воскликнул отец. – Разбираешься-то во многом, я смотрю, а пуговицу пришить не можешь.