Равнение на президента!
Шрифт:
– Как тебе удалось тряпки-то женские надыбать? – справился Борис по второму разу, так как Резина не слышал его и смотрел в окно, улыбаясь недавним незабываемым впечатлениям.
– Да как-как, – бормотал он, – точно так же, как и статью в газете положительную заработал, все так же.
– А статью как?
– А как статью? – Витек помолчал. – Да есть способы. Только вот жаль, что с этой Маней все пришлось быстро делать, а в конечном счете еще и обмануть. Так-то вот.
Стойлохряков лично встречал отличившегося бойца. Витек, когда вылезал из «Волги», понял
Против ожидаемого Петр Валерьевич подошел к новоиспеченному ефрейтору и пожал ему руку. Ну чего уж там, с каким-то комбатом не поздороваться, после того как, так сказать, с самим хаживал по длинным государственным коридорам. Витек соизволил протянуть руку. И комбат пожал ее. После этого Витя сразу направился в санчасть, а в ушах у него стояло тихое, едва уловимое шипение комбата:
– Больше ни ногой из части, все время в парке, в парке, в парке...
Скребок, снимая несколько сантиметров плотного снега, двигался от одного конца плаца к другому. Фрол пыхтел как паровоз, стараясь усидеть на узенькой кромке огромного инструмента. А за скребком размеренно шел Леха и все время ругался на маленького Валетова:
– Ну че ты шарабонишься-то из угла в угол? Мне же тяжело.
– Да ты че? – недоумевал мелкий, глядя на двухметровую широкоплечую машину, которая расчищала выпавший за ночь снег, причем скребла до асфальта, используя в качестве утяжелителя, для того чтобы скребок уходил глубже и снимал лучше, своего товарища.
Леха и думать-то уже забыл, что эта блестящая идея как раз и пришла в голову мелкому в тот самый момент, когда он увидел объем работы, который им необходимо было выполнить до завтрака. Проклиная лейтенанта Мудрецкого и самого главного командира в части, Фрол принялся натужно шевелить мозгами и наконец убедил Леху, что самый лучший вариант – это если он взберется на скребок. Мол, так будет всем лучше: Леха будет больше снимать, а соответственно, плац будет чище, значит, похвалят обоих; а если Фрол на скребок не сядет, значит, Леха будет работать не так эффективно – в результате они благодарности от командования не заслужат и их заставят еще что-нибудь чистить. А выполнять работу сверх нормы Леха не любил, поэтому он с готовностью согласился посадить своего более умного приятеля на рабочий инструмент и принялся кроме того, что снег чистить, так еще и катать мелкого из стороны в сторону.
Стойлохряков стоял около окна в своем кабинете и, прихлебывая утренний чаек с лимоном, сделанный ему дежурным офицером, глядел на великолепную и слаженную работу парочки химиков. Любо-дорого смотреть за плавными и мощными движениями Простакова, за тем, как за огромным скребком остается черная полоса, а вся белая каша сгребается к краю плаца, где ее уже раскидывают на кусты ефрейтор Резинкин и остальные.
Пройдя десяток раз туда-сюда и очистив примерно треть, Леха остановился.
– Ты че?! – набросился на него Валетов. – До завтрака пятнадцать минут, давай быстрее!
– Не, – покачал головой Простаков, – я младший сержант, ты рядовой. Теперь ты бери скребок и ходи с ним из стороны в сторону.
Валетов вытаращил на Леху глаза
– Ты че, здоровый? Этот скребок весит столько же, сколько и я.
– Ну прям. – Леха взял в одну руку скребок, а в другую – сгреб Валетова и оба тела поднял над землей. – Нет, ты больше весишь, – не согласился Простаков, поставив мелкого на место и вручая ему инструмент. – Ты еще и врешь.
Комбат отошел от окна и уселся за стол. Зазвонил телефон. Подняв трубку, он узнал голос человека, с которым должен был сегодня встретиться:
– Понял, что в пути. Хорошо.
Положив трубку обратно на рычаг, Стойлохряков по полевому телефону вызвал к себе командира разведвзвода старшего лейтенанта Бекетова.
Наголо выбритый череп, возвышающийся над выпуклой грудью, предстал перед комбатом спустя полчаса. Подполковник, разглядывая этого жилистого и выносливого старшего лейтенанта, отмечал, что не зря тот является командиром разведвзвода. По неофициальной традиции, у разведчиков командир взвода практически переносил те же самые нагрузки, что и рядовой, и сержантский состав. В результате, уважением он пользовался куда большим, чем офицеры в других подразделениях. Комбат просто любил профессионалов и не забывал про Бекетова, когда необходимо было подписать документы на какие-либо денежные выплаты.
– У тебя что сегодня по плану? – справился Стойлохряков. А у Бекетова, у него постоянно в плане то беготня, то стрельба, то рукопашный бой, то ориентирование на местности. На сегодняшний день его взвод должен был выдвинуться в небольшой лесок, находящийся в десяти километрах, – естественно, все это происходит в быстром темпе, – и там начать обучать молодежь ориентированию.
Стойлохряков прищурился:
– Вот ты как, старшой, считаешь? Можешь ты быть командиром роты, если, скажем, недельки через две я переведу тебя на должность, а?
Дело в том, что отдельный батальон – организация маленькая, и движение офицерского состава вверх не всегда проходит гладко для всех и каждого. И попасть на должность комроты можно лишь только в том случае, если: во-первых, будет вакансия, а во-вторых, желание комбата. Бекетов обрадовался такому намеку, потому как капитанское звание у него было не за горами, а получить его можно, только занимая соответствующую должность. Кроме этого, прощай, физические нагрузки, – они ему уже надоели. Естественно, командир разведчиков был готов слушать Стойлохрякова очень и очень внимательно.
В половине десятого, когда весь цвет отдельного батальона, то бишь господа химики, продолжил заниматься так и не убранным до завтрака плацем, к штабу подъехала серебристая «Нексия».
Из автомобиля вышли папа с сыном. Оба в дорогих дубленках, огромных меховых шапках. Стойло-хряков ждал гостей и встречал их, соответственно, как и всех остальных – заваренным дочерна чаем. Рассадив Звонаревых в кабинете, комбат развел огромные руки в стороны:
– Ну что ж, вот и служба вроде закончилась ваша. Где вы у нас там по спискам проходите? – Он пролистал для виду журнал, хотя все помнил наизусть. – А, ну вот! Звонарев Павел Игоревич – целый снайпер во втором взводе второй роты. Сегодня у нас с вами, что называется, конец службы.