Рай для закалённых
Шрифт:
– А у вас, кстати, какая машина?
– не унимается собеседник.
– Да это неважно. В Нашей Стране разрешено использование только одного типа бытовых автомобилей - не требующих топлива, соответствующих нашим стандартам безопасности. Существует несколько разных моделей, но они одинаковы по комфорту, отличаются только вместимостью. У меня четырехместный. И мотоцикл.
– Хм! Ну, новая она у вас или старая?
– Это тоже неважно. Автомобили всем планово обновляются.
– Хм! Хм! Может, у вас у всех и заработки
– Одинаковые. Впрочем, если работать больше, чем на одном месте, то и заработок будет больше.
– Ха! Может, и вы все тогда одинаковые? Уравниловка так уравниловка!
– А дома?
– вдруг интересуется женщина, не давая Кастору возможности отпустить колкость в ответ.
– Одинаковые?
– Нет, - безразлично удовлетворяет он ее любопытство.
– Одинаковых очень мало.
– Ы-ы-ы-ы!
– предсказуемо реагирует мужчина.
– Дайте угадаю: отличаются по вместимости! У вас лично четырехместный?
Кастор не отвечает.
– А я бы хотела так жить, - помолчав, вдруг мечтательно произносит женщина.
– Спокойно, без всяких тревог и унижений.
– Каких унижений?
– со смешком уточняет мужчина.
Женщина шумно вздыхает.
– Страх потерять работу унизителен. В смысле - работу как доход. Страх не иметь достаточно денег и опуститься на дно. Страх, что тебя уведет молодая наглая стерва - просто ты хорошо зарабатываешь, и плевать ей будет на твой мерзейший характер...
– Ерунда!
– отрезает мужчина.
– Тупить не надо, распускать нюни не надо, вот и всё. Я не хочу быть одинаковым и ездить на такой же машине, как у соседа! И у вас, молодой человек, в Стране, вспомните еще мои слова, мало кто хочет! До сих пор молчат - потому что запуганы или действительно зомбированы. Идеология равенства отупляет и ограничивает, это чума, вас всех спасать надо...
– Не говори глупостей, - обрывает тираду женщина.
– Не всем в молодости изменила жена, и не все в связи с этим живут только ради того, чтобы доказать ей, какую глупость она сделала.
– Болтаешь много, - обиженно отвечает мужчина.
– Любой, кто чего-то стоит, доказывает это другим. Равенство устраивает только неудачников.
– У нас о ценности человека говорит его должность и сложность работы, - флегматично вставляет Кастор, но его вряд ли слышат.
– Как приехать в Нашу Страну на постоянное жительство?
– интересуется женщина.
– М-м, - Кастору не хочется отвечать, - насколько я знаю, Наша Страна по общему правилу не принимает иммигрантов. Но в индивидуальном порядке такие вопросы иногда решаются положительно. Обратитесь к Президенту.
– Президенту!
– паясничая, восклицает мужчина.
– Вы хоть знаете, какая репутация у вашего Президента? Говорят, он сумасшедший ученый, который хочет завоевать весь мир! А начал с захвата рынка медицинских услуг.
– Хотел бы - уже бы завоевал, - недовольно
Он наклоняется, набрасывает мне на спину полотенце и торопливо его расправляет. Я запоздало ощущаю жжение в небольшой области выше поясницы.
– Что у нее за следы на спине?
– тут же интересуется незнакомый мужчина.
– Как будто долго лежала на мятой простыне?
– Хирургические шрамы, - сквозь зубы отвечает Кастор.
– От операций по восстановлению позвонков.
Я настораживаюсь: что за операции? Откуда-то из глубины всплывает неясное воспоминание о больнице, операционной, врачах...
Я снова вижу море. Оно теперь везде, кроме неба. Крошечная яхта, управляемая Кастором, мчится туда, где море и небо сливаются, а я сижу на палубе, свесив за борт ноги и вцепившись руками в поручень. Встречный ветер задрал подол белого в сиреневый цветочек платья, и солнце на этот раз припекает мои бедра, и без того загорелые.
Но вот яхта меняет курс, солнечные лучи впиваются мне в плечо, и скоро я понимаю, что встреча моря и неба отменяется: на горизонте появился скалистый берег.
Спустя час мы с Кастором, пройдя по мощеной тропинке сквозь джунгли, оказываемся перед красивым белоснежным домом, отгороженным от джунглей и луга, простирающегося за ним, низеньким декоративным заборчиком. Я нерешительно останавливаюсь перед калиткой, едва достигающей моей талии, а Кастор уверенным жестом нажимает на укрытую защитным колпаком клавишу сигнала.
– Только ничему не удивляйся, - тихо произносит он.
Через минуту стеклянная дверь дома открывается, и на крыльцо выходит невысокая стройная женщина в просторном льняном сарафане. Она немолода, но выглядит прекрасно: на гладком лице лишь несколько тонких морщинок под желто-серыми, как у Кастора, глазами. Рядом с женщиной появляется абсолютно седой мужчина, значительно выше и заметно старше ее, одетый в светло-коричневые шорты и льняную рубашку-поло. Улыбаясь, они ждут, когда Кастор откроет калитку и мы подойдем к ним.
– Мама, папа, - улыбается им Кастор.
– Я с невестой, как обещал.
Прохладное утро, лес.
Я выхожу из аэропоезда на станции "Конец Гор", перешнуровываю правый ботинок и иду по тропинке среди шелестящих листьями высоких деревьев по направлению к горам. Которые, на мой взгляд, здесь только начинаются.
Дальше, в пятидесяти километрах от станции, проходит северная граница Нашей Страны, единственная сухопутная из всех наших границ. Мне как раз в ту сторону. Я забрасываю за спину рюкзак и бодро шагаю к подножию ближайшей горки.