Райская лагуна
Шрифт:
— Ты знаешь почему, — сказал я, мои глаза опустились к вечному соблазну ее губ, прежде чем я снова отвел взгляд. Она была для меня зависимостью, которая жила в каждой мысли в моей голове. Она была центром моего мира, моя жизнь годами вращалась вокруг этой девушки, и мне нужно было, чтобы это прекратилось, потому что правда заключалась в том, что я ей не подходил. Я был эгоистичным и разрушительным, и чем больше я пытался удержать ее, тем больше она задыхалась. Так почему же она не ухватилась за шанс сбежать от меня обеими руками?
— Мне кажется, ты не рассматриваешь все варианты, — сказала она, напряженно нахмурив брови. — Мне кажется, ты решил, что у тебя
На мгновение воцарилась тишина, когда этот вопрос разрушил мои стены и оставил меня совершенно обнаженным. Потому что, конечно, я хотел этого, я хотел этого годами, я жаждал этого, мечтал об этом. Но я знал, где заканчивается эта река, и конец ее был в океане отчаяния, потому что мы не могли управлять временем.
— Пути назад нет, — выдохнул я. — Если это было бы так, я бы сейчас был там, а не здесь.
— Но мы можем все восстановить, Фокс. — Она протянула руку и провела пальцами по моему виску, и, черт возьми, она была убедительна, когда прикасалась ко мне. Но в тот момент, когда она это сделала, это существо во мне снова взмолилось, и я понял, что никогда не перестану хотеть ее.
— Я не могу смотреть на тебя с ними, — сказал я, качая головой. — Я не могу сделать то, о чем ты просишь.
— А о чем я прошу? — она надавила, схватив меня за щеку. — Потому что я думаю, что ты не правильно все понял.
— Ты хочешь, чтобы я был твоим другом и терпел, как те, кого я считал своими братьями, целуют и прикасаются к тебя. Этого ты от меня добиваешься?
— Нет, это не так, — прошипела она, ее рука скользнула к моему горлу и сжалась, как призрак угрозы, когда она умоляла меня услышать ее. — Я прошу тебя попытаться помочь нам восстановить нашу семью. Пятерых детей, которыми мы были. Я знаю, что это будет не совсем то же самое, я знаю, что мы испорчены во многих отношениях, я даже не могу начать их перечислять, но мне также нужно верить, что здесь осталось что-то хорошее. Но я не думаю, что это сработает без усилий всех нас. Так что, на самом деле, Фокс, все, о чем я прошу, это чтобы ты попробовал. Попробуй ради меня, попробуй ради себя и попробуй ради них. Потому что ты говоришь, что хочешь, чтобы мы были счастливы, но, честно говоря, счастья не будет, если не будет одного из нас. Возможно, ты этого не видишь, но каждый из нас скучает по тебе, и если ты действительно думаешь, что исключить себя из уравнения и страдать в одиночестве всю оставшуюся жизнь — это выход, то ты глупее, чем я думала.
В моей голове бушевала буря мыслей, потребностей и желаний, и я не знал, каким из них доверять, потому что боялся снова стать тем мужчиной, который пытался завладеть ею, и было так трудно не делить все на черное и белое. Четкое решение отделить себя от них казалось мне правильным выбором, потому что я знал, как выглядит альтернатива.
Но, возможно, я перегибал палку. Возможно, здесь оставалось какое-то подобие счастья, на которое можно было претендовать. В конце концов, я провел годы, будучи мальчиком, желая ее, и никогда не действовал в соответствии с этими побуждениями, я мог бы сделать это снова. Но я не мог просить ее или других не действовать в соответствии со своими собственными желаниями, если это было то, чего они хотели.
— Я даже не уверена, что происходит
Я молчал так долго, что был удивлен, что она не потребовала от меня ответа, но во мне боролось столько противоречивых чувств, что невозможно было ответить сразу. С одной стороны, я больше всего на свете хотел вернуть свою семью, хотел смеяться с друзьями и вспоминать те незапятнанные души, которыми мы когда-то были. Но с другой стороны, моя любовь к Роуг была красноглазым монстром, который всегда будет прятаться под моей кроватью. Что, если я не смогу его контролировать? Что, если я снова сойду с ума из-за нее и попытаюсь украсть ее у них?
— Я хочу, — признался я. — Но я не доверяю себе с тобой. Я боюсь, что однажды моя потребность в тебе очернит все хорошее, что когда-то было между нами, и я не хочу, чтобы ты запомнила меня как злодея в нашей истории. Я думаю, если мы оставим это сейчас, в прошлом все еще останется достаточно хорошего, чтобы ты не испытывала постоянный ужас при мысли обо мне.
Слезы навернулись ей на глаза. — Ты такой идиот, Фокс Арлекин. Я не испытываю ужаса, когда думаю о тебе, мне больно. И я буду продолжать страдать до тех пор, пока ты будешь держаться от меня подальше, потому что ты мой лучший друг, и ты нужен мне в моей жизни. Я совершала дерьмовые ошибки и тоже причинила тебе боль, но я хочу показать тебе, как я сожалею, и я не смогу этого сделать, если ты отгораживаешься от меня. Пожалуйста, Фокс. — Ее рука переместилась на мое сердце, и его безудержное, дикое биение сказало ей, какой именно эффект она производила на меня, но я думаю, что в этом не было ничего нового.
Она взяла меня за руку, поднеся кончики моих пальцев к своему сердцу, и я почувствовал, как оно бьется, как бешеные крылья. И я мог видеть ее желание ко мне, пылающее в ее глазах, пока мы лежали, чувствуя биение сердец друг друга, но мы уже шли по этому пути раньше, и именно сюда он привел нас: ревность и месть превратили нас в двух людей, которыми ни один из нас не хотел быть.
Когда-то она была мне просто другом, хотя я всегда верил, что однажды она станет моей. Но если исключить это из уравнения, возможно, я действительно смогу найти способ снова быть рядом с ней. Это, конечно, было лучше, чем потерять их всех навсегда.
— Я постараюсь, — пообещал я ей, зная, что это будет трудно, возможно, невозможно, но после всего, через что мы прошли, возможно, мы в долгу друг перед другом. Последний шанс на счастье.
На ее лице отразилось облегчение, и я убрал руку с ее кожи, откидываясь на спину.
— Можно мне сегодня переночевать здесь? — спросила она, и я уже собирался отказаться, когда вспомнил, как детьми мы иногда сворачивались калачиком в кузове моего грузовика. Я сказал, что попробую, поэтому мне пришлось снова начинать привыкать к тому, что я рядом с ней, привыкать сдерживать волну инстинктов, которые требовали, чтобы я заявил на нее свои права.
Я похлопал себя по груди, и она улыбнулась, придвинувшись ближе, положив голову мне на сердце и закинув ногу на мою.
Я обнял ее, обнаружив, что расслабляюсь, как будто мои мышцы были напряжены несколько недель подряд. Было так чертовски приятно просто закрыть глаза и прижать ее к себе, и я снова представил нас двумя подростками, полными мечтаний о жизни, которую мы однажды планировали построить вместе. И я задавался вопросом, действительно ли возможно снова ощутить бесконечную надежду юности.