Райские новости

Лодж Дэвид

— Правильно, — подтвердил Бернард.

— Тогда мы с таким же успехом можем рискнуть и разрешить ей поехать.

Именно об этом первым делом спросила Урсула, как только поздоровалась с Тессой. Бернард заметил шок, отразившийся в глазах Тессы при виде изможден­ного лица Урсулы; и подумал, что сам он уже привык, хотя сегодня она выглядела особенно хрупкой и по­желтевшей и едва смогла оторвать голову от подушки, чтобы ответить на поцелуй Тессы.

Когда он спросил ее о самочувствии, она прошеп­тала:

— Не очень. Сегодня утром меня немного стошни­ло кровью. Вызвали доктора Джерсона, чтобы он меня посмотрел. Боюсь, мне не позволят поехать завтра к Джеку.

— Все

в порядке, Урсула, — успокоил ее Бернард. — Я только что справлялся у доктора Джерсона, и он го­ворит, что ты можешь поехать.

— Слава Богу за это, — вздохнула Урсула. — Думаю, я бы не перенесла еще одной отсрочки. — Здоровой рукой она сжала ладонь Тессы. — Теперь я могу рассла­биться и порадоваться твоему присутствию, Тесса. Это чудесно. Когда я видела тебя в последний раз, ты была с косичками и в школьном платье в складку.

— Жаль, что вы так долго жили вдали от нас, тетя Урсула, — сказала Тесса, не отнимая своей руки. — Вам надо было приехать к нам...

— Пока не стало слишком поздно? Да, конечно. Но я не была уверена, что меня встретят с распростерты­ми объятиями. Мой последний приезд закончился не очень удачно. По правде говоря, он закончился гран­диозной ссорой между мной, вашей матерью и Дже­ком. Я уже забыла, с чего все началось, с какого-то пус­тяка, воды для ванны или чего-то подобного. Точно, я нечаянно израсходовала всю горячую воду в титане... понимаете, к тому времени я уже американизирова­лась и считала постоянную горячую воду само собой разумеющимся, но в вашем доме в Брикли она нагрева­лась с помощью какой-то сложной системы...

— Кухонный бойлер на твердом топливе, — сказала Тесса. — Он никогда не работал как надо. В конце кон­цов мы поставили спираль для нагревания воды.

— Ну, в общем, я купалась каждое утро, потому что привыкла к этому — ежедневный душ или ванна, а в ва­шей ванной комнате душа не было... Моника прозрач­но намекала, что считает эти мои замашки излишни­ми — вы все принимали ванну раз в неделю. Я делала вид, что не понимаю, о чем она говорит, а ее эти мыс­ли, видимо, точили, обида накапливалась, пока однаж­ды утром я, набирая ванну, случайно не оставила кран открытым и вся эта драгоценная вода не вылилась че­рез предохранительную сливную трубу в огород на заднем дворе, и когда я закончила, оказалось, что сти­рать нечем. А был день стирки. Для Моники это стало последней каплей. Она взорвалась. Оглядываясь назад, я ее не виню. В те дни ей приходилось туго, она изо всех сил пыталась свести концы с концами, а я, должно быть, казалась избалованной, ничтожной девчонкой, приехавшей всего лишь погостить. Но сцена разыгра­лась безобразная, и обе стороны наговорили непро­стительных вещей. Вернувшийся с работы Джек ниче­го не сделал, чтобы как-то сгладить ситуацию. Более того, только ухудшил ее. На следующее утро я уехала, на неделю раньше, чем собиралась, и больше никогда не приезжала. Думаю, была слишком гордой, чтобы из­виниться. Разве не грустно, как подумаешь, что не­сколько галлонов горячей воды могли на всю жизнь разобщить семью.

Изнуренная долгим рассказом, Урсула закрыла глаза.

— Разумеется, дело было не только в горячей воде, правда, Урсула? — осторожно подсказал Бернард. — Было и другое, что отрезало тебя от дома. Другие оби­ды. Как та, о которой ты рассказала мне вчера — про тебя, папу и дядю Шона, когда вы были детьми.

Урсула кивнула.

— Мы гадали... кстати, я рассказал об этом Тессе, на­деюсь, ты не против...

Урсула покачала головой.

— Мы гадали, собираешься ли ты завтра поднимать этот вопрос в разговоре с папой.

Урсула открыла глаза.

— Ты считаешь, что не надо?

— Я

считаю, что ты имеешь полное право. Но не слишком нападай на него.

— Он старый человек, тетя Урсула, — пояснила Тес­са, — и все это случилось так давно.

— Для меня все это было словно вчера, — сказала Урсула. — Я до сих пор ощущаю запахи того старого сарая позади нашего дома: скипидар, деготь и кошачья моча. Это возвращается все время, как воспоминание о дурном сне. И Шон улыбается мне, но только одними губами, не глазами. Понимаете, я не могу простить Шо­на, потому что не могу поговорить с ним об этом, как не могу попросить у Моники прощения за то, что из­расходовала воду. Я слишком затянула. Они оба мерт­вы. Но мне кажется, если я смогу поговорить с Джеком, если я смогу рассказать ему, как много горя то лето в Корке причинило мне в дальнейшей жизни, и почувст­вую, что он понимает и принимает на себя часть ответ­ственности, тогда я освобожусь от этого воспомина­ния раз и навсегда. И смогу умереть в мире.

Неохотно соглашаясь, Тесса молча похлопала Урсу­лу по исхудалой руке.

— Разумеется, всегда остается возможность, что он совсем забыл об этом, вытеснил из памяти, — сказал Бернард.

— Не думаю, — возразила Урсула.

И, припомнив, с какой неохотой все это время отец воспринимал мысль о воссоединении с Урсулой, Бер­нард подумал, что она права.

— И еще одно, — попросила Урсула, когда они со­бирались уходить. — Мне, наверное, следует получить последнее причастие.

— Хорошая мысль, — сказала Тесса. — Только мы больше так не говорим. И соборованием тоже не назы­ваем. Это называется елеопомазанием больного.

— Ну, как бы это ни называлось, мне кажется, я мог­ла бы это получить, — сухо произнесла Урсула.

— Я поговорю с отцом Люком в Святом Иосифе, — пообещал Бернард. — Уверен, он с радостью сюда при­едет.

— Может, сделаем это завтра днем, в больнице, — предложила Тесса. — Когда мы все соберемся вместе как семья.

— С удовольствием, — согласилась Урсула. Поэтому Бернард тут же позвонил в кабинет священника в Св. Иосифе и обо всем договорился.

— Боже мой, Бернард, — сказала Тесса, когда они вы­шли из Макаи-мэнор, — она выглядит ужасно. Кожа да кости.

— Да. Просто я уже привык. Но это страшная бо­лезнь.

— О жизнь, жизнь! — Тесса покачала головой. — Что до всех этих умственных и физических страданий... — она не договорила. — Мне нужно искупаться, — неожи­данно изменила она тему разговора, расправляя плечи и поднимая лицо к солнцу. — Мне нужно искупаться в океане.

Они вернулись на квартиру, чтобы надеть купаль­ные костюмы, а потом Бернард повез Тессу в парк Капиолани-Бич. Пока они раздевались, он рассказал ей историю о потерянном и найденном ключе. Бедра у Тессы были тяжеловаты, и выглядела она в простом черном купальнике нескладной, но пловчихой оказа­лась сильной и грациозной, и ему пришлось поста­раться, чтобы не отстать от сестры, устремившейся в открытое море. Когда они отплыли от берега ярдов на сто, Тесса перевернулась на спину и с наслаждением забила ногами.

— До смешного теплая вода, — выкрикнула она, когда он подплыл к ней, пыхтя и отдуваясь. — Можно провести в воде целый день и не замерзнуть.

— Не то что в Гастингсе, а? — заметил Бернард. — Помнишь, как у тебя синели пальцы?

— А ты всегда стучал зубами, — засмеялась она. — В буквальном смысле слова. Ни до того, ни после я тако­го не слышала.

— И какое это было мучение — ходить босиком по той гальке.

— А снять мокрые трусы и натянуть штанишки, обернувшись крохотным полотенчиком и удержива­ясь при этом на одной ноге на груде разъезжающегося галечника...