Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать
Шрифт:
Хромой Ганс выглянул на вопль, посмотрел на пришлых и мигнул в сторону окна — там всегда сидела одна и та же компания, которая в случае чего работала вышибалами. Сейчас же он только предупредил их, что пришли чужие и надо держать ухо востро. Но чужаки были трезвые и голодные, вели себя пристойно и на скандалы не нарывались, только тихо переговаривались между собой.
— Марта, — поймал меня за юбку один из бугаев у окна, положив свою лапищу на талию и с удовольствием ее пощупав, — что там за пришлые сидят? Посмотри при случае, послушай. Не по душу ли Ника приперлись?
Я скинула лапищу
Пробежавшись мимо пришлых, спиной ощутила тяжелый взгляд, но не обратила на него внимания. Раз пришлые, значит думают, что тут можно тискать кого угодно, а этот вопрос и тем более будет быстро улажен. Распустят руки — получат или от меня или их одернут те, кто сидит за соседними столами и посоветуют не заходить сюда, если не поймут. Пиво я им поставила, еду принесла, пусть пока сидят.
Хлопнувшая дверь пропустила конопатого Ганса с дружком, оба постояли и пошлепали к столику рядом с чужаками.
— Пива неси! — Ганс недолюбливал меня с того раза, когда получил кружкой в лоб, но открыто на конфликт не лез, только больнее других поддавал мне сзади.
Пока я убирала пустые кружки, Ганс уже допил свое пиво и переключился на чужаков. Как ни странно, они быстро нашли общий язык, все уселись за один стол и потребовали еще по кружке, причем пришлые попросили еще еды уже совсем без первоначальных воплей. К концу вечера они уже пьяно обнимались с конопатым, хлопали друг друга по спине и были друзья навек. Бугаи у окна удостоверились, что чужаки ведут себя смирно, ущерба трактиру не предвидится и перестали за ними следить, как и я. Мало ли в город приходит новых людей? Ганс упился вусмерть и его новые друзья понесли его на улицу, а дружок показывал им дорогу, то и дело заваливаясь набок. Я проводила их взглядом — пили вроде вместе, а вот поди ж ты, двое лежат, а этим хоть бы хны. Но это не мое дело, мне пора убирать и мыть посуду.
Когда в трактире на следующий вечер опять появились чужаки, занявшие тот же столик, что и накануне, я совершенно не удивилась. Многие так приходили сюда потолковать о делах, находили тут нужных людей и для них трактир служил своеобразным клубом. Они попросили еды и пива, и сидели, лениво рассматривая зал. Ввалился Ганс и подсел к ним, как к старым знакомым и они потребовали большую кружку пива для него. Так и есть, конопатый им что-то устроил, как и мне когда-то Мартин, вот они с ним и расплачиваются! Кружку я принесла, а один из чужаков уставился на меня, нагло рассматривая в упор. Но за просмотр денег не берут, я ушла, неся на спине отпечаток его интереса. Мужики как мужики, только уж какие-то одинаковые, то ли взгляды у них похожие, то ли повадки… Ну да это тоже не мое дело, на то хозяин есть и бугаи у окна. Сегодня в трактир решил придти
— Марта, — окликнул меня хозяин спустя некоторое время после ухода Готлиба. — Сходи-ка на задний двор, там с тобой герр Мейер хочет поговорить.
«Задним двором» в заведении хромого Ганса назывался небольшой садик, примыкающий к трактиру. Днем там любила сидеть фрау Линда, делавшая какую-нибудь рукодельную работу, а вечером там встречались парочки, не желающие, чтобы об их встречах знали другие. Интересно, чего это Готлиб такой таинственный стал? Раньше так не стеснялся днем со мной по Гедерсбургу ходить, а тут в этот садик позвал. Лично мне бояться нечего, а Мейер не из тех, кто полезет задирать в темноте юбку и выкручивать руки. Кивнув хромому Гансу, я собрала кружки со столов, принесла полные и выскочила за двери.
Дойти до калитки, ведущей в садик, было недолго — подобрав подол юбки, я смело шагнула в полутьму, окликая мужской силуэт впереди.
— Герр Мейер?
— Фройен Марта, — откликнулся он, — я попросил вашего хозяина отпустить вас для разговора со мной. Прежде всего я бы хотел принести вам свои извинения за то, что так настойчиво разговаривал с вами в последний раз…вы имели полное право не отвечать мне о своем прошлом… Вы пришли сюда издалека и у вас могут быть свои причины для того, чтобы не рассказывать всем о себе. Я долго думал над тем, как мы расстались и решил, что будет нелишним все же поговорить с вами.
— Прямо сейчас? — удивилась я. — А почему не днем, когда для этого есть больше времени?
— Да, — заторопился он, — конечно, днем тоже можно поговорить, но я сегодня пришел сюда, увидел вас и решил, что не надо откладывать на завтра то, что я решил сделать сегодня. Вы понимаете меня, фройен Марта?
— Что не надо откладывать дела на завтра, понимаю, а почему нельзя было переговорить днем — нет. Вы уж поясните мне это, герр Мейер…
Внезапно сзади раздался шорох и скрип песка под чьими-то ногами. Нас подслушивают? Но кто это может быть?
— Фройен Марта, — он подошел ближе, и в лунном свете я хорошо видела его лицо. — Послушайте…
— Т-с-с, — прошептала я. — По-моему нас подслушивают…
В этот момент сзади меня обхватили одной рукой, а второй зажали рот с такой силой, что невозможно было даже шевельнуться.
— Тихо, а то придушу ненароком, — приказал шепот в ухо. — Поняла? Вот и умница…
Готлиб вытаращил глаза, глядя на происходящее, но из-за нашей спины выступил второй мужской силуэт и щелкнул ножом у пояса, вытащив его наполовину из ножен.
— Молчать. Тихо. Одно слово и ты… — он еще раз продемонстрировал нож и Мейер застыл, как вкопанный, тяжело дыша. — Кто эта женщина, ты знаешь ее?
— Д-да… М-марта… она с-служанка у хромого Г-ганса… — запинаясь, выдавил Готлиб.
— Это мы уже знаем и без тебя, — произнес голос у меня над ухом. — Ты больше не знаешь ее, понял?
— Что? — Мейер дернулся вперед, но перед глазами у него мелькнуло лезвие ножа и он отшатнулся, побледнев и осунувшись от страха. — Да-да, я не знаю ее…не знаю…