Разбилось зеркало, звеня...
Шрифт:
Всего лишь несколько секунд назад, как раз в тот момент, когда миссис Бэнтри протянула руку, чтобы нажать на звонок, Марина Грегг сказала своему мужу мягким, восторженным голосом:
— Это место как раз для меня, Джинкс, как раз для меня. Эго именно то, к чему я всегда стремилась. Здесь царит спокойствие и ничем не испорченный английский пейзаж! Мне бы хотелось здесь жить все время, до самой смерти. Уверена, мы усвоим английский образ жизни. Каждый день у нас будет подаваться послеобеденный чай, который мы будем пить из моего георгианского чайного сервиза. И мы будем смотреть из окон в сад, на этот типично английский цветочный бордюр. Наконец-то я приехала к себе домой! Вот что я
И Джейсон Радд (которого жена называла Джинксом) улыбнулся. Это была снисходительная улыбка, с тенью явного недоверия, так как Радд уже не в первый раз слышал от супруги подобные восторженные слова. Сейчас, возможно, так и будет. Возможно, это место и сможет стать для Марины Грегг настоящим домом, но он слишком хорошо знал увлекающуюся натуру жены. Она всегда была уверена, что в данный момент нашла именно то, что искала.
— Это грандиозно, милая, — произнес Радд своим гулким голосом. — Это просто грандиозно! Я рад, что тебе это место нравится.
— Нравится? Да я просто в восторге. А ты разве нет?
— Разумеется, в восторге, — согласился Джейсон Радд. — Разумеется.
Конечно, это совсем не плохо, размышлял он про себя. Прочная, добротная постройка, чересчур, правда, викторианская. Он не отрицал, что этот дом вызывал ощущение солидности и надежности. Теперь, когда самые бросающиеся в глаза неудобства устранены, в нем стало достаточно комфортабельно. Неплохое место для того, чтобы время от времени возвращаться сюда. К счастью, думал он, похоже, Марине этот дом не разонравится, по крайней мере, в течение двух-трех лет. Что ж, поживем — увидим.
— Как это прекрасно — снова чувствовать себя здоровой, — вздохнула Марина. — Здоровой и сильной. Готовой в любой момент приступить к работе.
— Разумеется, милая, разумеется, — снова повторил он.
В этот момент дверь открылась, и итальянец-дворецкий ввел в комнату миссис Бэнтри.
Марина Грегг приветствовала гостью самым очаровательным образом. Она подошла к ней, взяла ее за руки и сказала, что ей доставляет огромное удовольствие снова встретиться с миссис Бэнтри. Какое совпадение, что всего через два года после их встречи в Сан-Франциско они с Джинксом купили тот самый дом, который некогда принадлежал миссис Бэнтри. Марина выразила надежду, большую надежду, что миссис Бэнтри не показались ужасными те изменения, которые они осмелились здесь произвести, и что она не считает их самозванцами, вторгшимися в ее дом.
— Ваш приезд сюда — одно из самых волнующих событий, когда-либо происходивших в этом месте, — весело отозвалась миссис Бэнтри и посмотрела в сторону камина.
Затем, как бы в раздумье, Марина Грегг сказала:
— Вы еще не знакомы с моим мужем, не так ли? Джинкс, это миссис Бэнтри.
Миссис Бэнтри посмотрела на Джейсона Радда с некоторым любопытством. Ее первое впечатление о нем как о чрезмерно безобразном человеке несколько пошатнулось. У него оказались интересные глаза. Самые глубоко посаженные глаза, которые она когда-либо видела. Глубокие тихие омуты, сказала про себя миссис Бэнтри, чувствуя гордость за удачно найденную метафору. Все остальные черты его лица были какими-то угловатыми, до смешного непропорциональными. Нос задирался кверху. Мазнуть бы его красной краской, подумала миссис Бэнтри, и он сразу превратился бы в нос клоуна! У Радда был огромный печальный рот, который тоже придавал ему определенное сходство с клоуном. Чем объяснить выражение его лица, миссис Бэнтри, конечно, не знала. То ли он только что был разъярен, то ли это обычное его выражение. Но как бы то ни
— О муже, — заметил он, — всегда вспоминают в последнюю очередь. Однако позвольте мне вслед за моей женой заверить вас, что мы очень рады видеть вас здесь. Надеемся, что этот дом не перестанет быть для вас родным.
— О, не надо думать, будто меня выгнали из старого дома, — возразила миссис Бэнтри. — Госсингтон-холл никогда, в сущности, не был моим домом. Я благодарю бога с тех пор, как продала его. Для нас он был очень неудобен. Мне нравился сад, но дом причинял массу беспокойств. А теперь, продав его, я прекрасно провожу время, путешествую, навещаю своих детей и внуков — как здесь, в Англии, так и за границей.
— Детей, — машинально повторила Марина Грегг. — у вас есть дети?
— Два сына и две дочери, — с гордостью произнесла миссис Бэнтри. — Они разбрелись по всему свету! Один из сыновей живет в Кении, другой — в Южной Африке, одна дочь — в Техасе, а другая, слава богу, здесь, в Лондоне.
— Четверо, — сказала Марина Грегг. — Четверо… А внуков?
— Пока что только девять, — призналась миссис Бэнтри. — Знаете, это просто забавно быть бабушкой. Не чувствуешь за собой никакой родительской ответственности. Балуешь детей, сколько твоей душе угодно.
Джейсон Радд перебил ее.
— Боюсь, вам солнце бьет прямо в глаза, — сказал он и, подойдя к окну, задернул гардины. — Расскажите нам подробнее об этой очаровательной деревне, — попросил он, возвратившись на свое место.
Он протянул ей чашку чая.
— Что вы предпочитаете: горячую лепешку, сандвич или кекс? У нас итальянская кухарка, и у нее очень хорошо получаются пирожные и кексы. Видите, мы уже пристрастились, как это принято в Англии, пить послеобеденный чай.
— Прекрасный чай, — пробормотала миссис Бэнтри, отхлебнув глоток ароматного напитка.
Марина Грегг улыбнулась: она была явно польщена. Нервное подергивание пальцев, которое с минуту назад было замечено острым взглядом Джейсона Радда, прекратилось. Миссис Бэнтри смотрела на хозяйку дома с нескрываемым восхищением. Зенит славы Марины Грегг пришелся на годы, когда еще не интересовались различной секс-статистикой, размерами бюста или объемом талии. Она была высокой и стройной женщиной, чертами лица несколько напоминающей Грету Гарбо. В фильмы, в которых Марина Грегг снималась, она вносила личность, а не секс. Внезапный поворот головы, глубоко посаженные большие глаза, слабое подергивание губ — все это производило впечатление захватывающего дух очарования, проистекающего не из красоты фигуры, а из какой-то неожиданной магии личности, покоряющей зрителей. Это очарование сохранилось в ней до сих пор, хотя и не было теперь так очевидно. Подобно многим кинозвездам, она научилась входить в образ в любой момент. Она могла уйти в себя, быть спокойной, нежной, безразличной к нетерпеливым поклонникам. А затем — неожиданный поворот головы, движение рук, случайная улыбка — и начиналась магия.
Одной из самых знаменитых картин с участием Марины Грегг была «Мария — королева шотландская», и сейчас, когда миссис Бэнтри смотрела на нее, в актрисе было что-то от ее героини. Затем миссис Бзнтри перевела взгляд на ее мужа. Он неотрывно следил за Мариной, и на его лице отражались все его чувства. «О боже!» — подумала миссис Бэнтри. — Этот человек просто обожает ее!»
Она не могла понять, почему это ее так удивило. Возможно, потому, что кинозвезды, их личная жизнь и увлечения описывались в прессе так, что было просто невозможно поверить в существование настоящей любви в их среде. Повинуясь какому-то внезапному импульсу, миссис Бэнтри сказала: