Разбитое сердце королевы Марго
Шрифт:
Ему подумалось, что если бы можно было взять лишь деньги, а Маргариту оставить в Париже…
– Голова болит, – призналась Маргарита, которая ощущала неприязнь, и вновь же это было удивительно: до знакомства с супругом своим ей не случалось встречать мужчины, способного устоять перед ее красотой.
– Тогда вам надо вернуться к себе.
Он произнес это вежливо, но за словами Маргарита увидела желание избавиться от ее присутствия. Она огляделась.
Женщины…
– Я… – пролепетала она, озираясь, – я, пожалуй, покину вас… прошу простить меня…
Ее не остановили.
Не напомнили о правилах, которые она нарушила своевольным своим уходом… и вовсе, казалось, не заметили исчезновения. В собственных покоях Маргарита с немалым облегчением рухнула на кровать.
И служанок отпустила.
Платье изомнется? Пускай… платья нисколько не жаль, платье, если вдуматься, сущая мелочь…
Наверное, она все же задремала и в дреме болезненной пропустила, когда все началось.
Разбудили крики.
Топот.
И отчаянный стук в дверь.
– Кто там?
Сперва ей даже показалось, что она еще спит. Иначе, куда подевались служанки? И факелы погасли… почти… в темноте комната гляделась огромной, как бывает лишь во сне, когда пространство искажается самым причудливым образом.
– Откройте! Умоляю!
Она подошла к двери, опасаясь, что та исчезнет – во сне случалось подобное. Но дверь осталась. И прикосновение к ней убедило Маргариту, что она не спит.
– Умоляю…
Стоило сдвинуть засов, и дверь отворилась, едва не ударив Маргариту, и в ее покои ввалился человек в изодранной одежде. Взгляд его был безумен, а в руке он сжимал обломок шпаги.
– Умоляю…
По щеке его ползла красная капля, и Маргарите подумалось, что она на самом деле ненавидит красный цвет.
От него ее мутит.
– Что происходит? – Ее вопрос прозвучал наивно, и щека незваного гостя дернулась, он покачнулся, но устоял.
– Они убивают… всех…
Дверь он запер. И огляделся. Он походил на зверя, затравленного, почти потерявшего надежду на спасение, а потому бесконечно опасного.
– Я не позволю
Он кивнул.
И упал на кровать, пусть измятую, но все же неприятно было Маргарите видеть незваного гостя на своих простынях.
– Они… они убивают… всех убивают… эта свадьба…
Черные зрачки его расплылись, и показалось, что из глаз гостя на Маргариту взглянула сама бездна.
– Будь она проклята… будь ты проклята…
Она отшатнулась.
– Извините. – Гость спохватился, верно, сообразив, что сейчас пребывает целиком и полностью во власти Маргариты. – Простите меня, умоляю… я сам не знаю, что говорю… я слишком… слишком все неожиданно случилось… нам говорили, что надобно бежать, что не стоит верить вашей матушке…
В дверь вновь ударили.
И человек побледнел.
– Маргарита? – Этот голос заставил ее очнуться. Она огляделась и, поняв, что в покоях ее спрятаться негде – сундуки, что стояли вдоль стен, были заполнены, да и по виду их нельзя было предположить, что они способны вместить взрослого мужчину – велела шепотом:
– Лезьте под кровать.
И к счастью, человек не стал спорить. Он неловко распластался на полу и со сдавленным стоном – Маргарита надеялась, что дорогой братец стона не услышал – пополз.
Маргарита торопливо сдернула покрывало, чтобы свисало оно с кровати до самого пола.
– Маргарита! – Братец не собирался уходить. Еще немного, и он выломал бы дверь. Маргарита поспешно отодвинула засов.
– Что происходит? – спросила она, по опыту зная, что не следует позволять Карлу командовать, раз уж он явился к ней не как король, а как брат. – Я не понимаю!
– С тобой все хорошо?
От него несло порохом и кровью, запах этот, в представлении Маргариты прочно увязывавшийся с охотой, сейчас вызывал дурноту.
– Что происходит? – жестче повторила она.
За спиной брата маячили тени.
Люди.
Пусть и подобны они ныне демонам из ее снов, но это всего-навсего люди.
С факелами.
С оружием.
– Ничего особенного. – Карл, кажется, был пьян и весел. И кровь на его костюме, темная, винного оттенка, гляделась почти гармонично. – Мы положим конец этой ереси… мы заставим их вернуться к истинной вере…