Разбитые иллюзии
Шрифт:
— Что странно?
— Чувствую себя странно, Пати. Ты собралась убить меня?
Секунду я приходила в себя от этого вопроса, заданного вскользь.
— Нет, я не хочу тебя убивать, Фрешит. С чего ты взял?
— Значит, усекновение души… Думаешь, у тебя получится?
— Фрешит… Я даже себе плохо представляю, что это такое.
— А жаль. Я б с радостью избавился от… Так ты думаешь, что сможешь контролировать меня, не меняя, — он грустно рассмеялся. — Тебя ждет горькое разочарование.
— Фрешит! Я не хочу ни убивать тебя,
— Зачем же ты напитала меня своей пьянящей силой — восхитительный эффект, скажу я тебе, никакое вино не сравнится — и привела сюда?
— Я хочу поговорить с тобой. Хочу узнать, почему ты так поступаешь. Ты ведь не был таким. Ты не был готов убивать без причины.
Он молчал, пустыми глазами глядя пред собой, потом проронил:
— Нам не о чём говорить. Ты и так всё знаешь.
Я помолчала, обдумывая, как к нему подступиться.
— В тебе было то, что крайне редко встречается у divinitas — сострадание. Ты ведь других спасал из рабства, выкупал. Как ты мог сделать Седрика рабом, да ещё при этом извратив древнюю клятву?..
Он пожал плечами.
— Седрик — зверь, живущий инстинктами и простейшими желаниями. Я думал, что поступаю правильно.
Он вдруг посмотрел на меня
— Нет ничего хуже, чем раб, который сильнее господина, — произнес он с горечью и ненавистью.
— За что ты так его ненавидишь? — тихо спросила я.
— За всё. За эту звериную силу, за самцовую самоуверенность, за псов этих…
— Это не столько ненависть, сколько зависть…
Он снова пожал плечами.
— Какая разница…
Опять тупик… Я снова сменила тему.
— Фрешит, ты ведь пережил в детстве то же, что и Ники? — тихо спросила я.
Он тяжело качнул головой:
— Не в детстве… В юности…
— Но ведь ты вырвался, освободился…
— Нет. Не я освободился, меня освободили. Ласковый Палач исполнил приговор. После этого я жил один… Потом перебрался в Новый Свет. Я в полном разуме лишь немногим больше ста лет, Пати. Ники прогрессирует молниеносно, потому что у неё есть Венди, ты и этот ваш пёс. У меня никого не было.
— Тебя предали. Тогда, в юности…
— Да, — произнес он так, что продолжить разговор было невозможно.
— Фрешит, ты стремился к власти для того, чтобы обрести безопасность. А обретя власть, нашёл лишь ещё большую опасность и риск. Ты наделал ошибок и теперь презираешь себя за них. Ты предал себя… и сам не заметил, когда и как.
— Я ж сказал, ты и так всё знаешь. Я потерял себя. И могу это признать лишь здесь — на твоем лугу. Я ручьем тёк, стремился к цели, а перевалив через все препятствия, растекся болотом и отравляю почву, меняю её. Если ты меня не остановишь, не будет цветов, будет лишь осока.
— Но ведь ручей может обрести новое русло… Ты совершил много ошибок, но всё ещё можно исправить.
Он отрицательно покачал головой:
— Ты белая и живешь в мире своих иллюзий.
— Все мы живем в мире своих иллюзий,
— Вот именно, в прошедшем времени — мог. Я обманул, предал, извратил…
— Ты и сейчас можешь, Фрешит. Откажись от глупой ненависти. Поверь в себя, доверься нам: мне и Седрику. И я короную тебя. Ты станешь королем Нью-Йорка. А Седрик будет твоим побратимом и воеводой.
— Не понимаю, зачем тебе короновать меня. Да ещё и после того, как ты подарила Седрику эту кольчугу.
— Кольчугу? Я подарила ему тёплый свитер…
— Забавно…
— Фрешит. Я повторю: ты можешь быть королём. Настоящим. Таким, каким надо. Готов ли ты исправить ошибки, начать доверять другим, наполнить свою жизнь долгом и новым смыслом?
Он прерывисто вдохнул, словно грудь его стиснули обручи:
— Ты не представляешь, чего хочешь от меня.
— Ты можешь. Можешь, Фрешит.
— Седрик меня не простит…
— С Седриком я поговорю. Ты готов?
— Нет! Я не готов. Не готов. Но сделаю. Я побратаюсь с Седриком, если он согласится…
— Ты примешь от меня корону?
Он внимательно посмотрел на меня.
— Что ты вложишь в неё?
Хороший вопрос… Я сосредоточилась.
— Я просто хочу, чтобы ты помнил о своих лучших сторонах и качествах — среди всех divinitas Нью-Йорка только ты достоин короны. И наоборот: о том, что надо быть достойным её, достойным власти и взятой ответственности.
— Если мы побратаемся с Седриком…
— Да, — подтвердила я. — Если вы побратаетесь.
— Не надо тебе говорить с Седриком. Я должен сам договориться с ним, — и еле слышно добавил. — Получить у него прощение.
— Тогда я останусь здесь. Корону ещё надо сплести.
— Надеюсь, Пати, твои иллюзии станут нашей реальностью.
Он встал и, сделав шаг, покинул луг.
— Это не иллюзии, Фрешит, — сказала я в пустоту. — Это варианты.
Я встала и пошла по лугу, высматривая подходящие травы и цветы для венка. Да, конечно, рискованно выпускать ситуацию из своих рук и дать этим двоим договариваться самим, но, с другой стороны, я же не хочу, да и не могу всё время быть буфером между ними, всё время водить их за ручку и мирить.
Так или иначе, венок-корона найдет своего хозяина. Лучше бы это был Фрешит, но если он не сможет… Что ж, есть другие кандидаты, хоть и не столь подходящие.
Я уже доплетала венок, когда пахнуло корицей и ванилью: Шон появился на границе луга.
— Свершилось, — произнес он.
— Да? И что именно? — без интереса спросила я. Работа по созданию артефактов не терпит отвлечений, во время неё забываешь обо всем, кроме того, что вкладываешь.
— Седрик и Фрешит стали побратимами в реальности. Арденте и я засвидетельствовали их клятву.