Разбитый Адам

Киров Рафаил

Как же мне не терпится показаться ему! Спасти, облагодетельствовать его… Облагодетельствовать, чтобы потом вновь стать его рабом».

Полинявший серебряный голубь, самолет Придиуса-младшего начинает снижать высоту и идет на посадку.

Толерантность

Дамир прилетел в аэропорт Сан-Франциско 19 августа 2657 года. За время полета Наследник успел убедить себя, что все вокруг просто устали от войны, но как только он увидел

тысячи хлыстов, а среди них затесавшихся граждан Центра, он понял, что в природе всего человечества что-то надломилось.

«Я же говорил, все каша, все сольется в кашу…» подумал он и ощутил, что мысли его лишь скользят по поверхности, не проникая в суть происходящего. Внезапно его посетила другая мысль.

«Если жители Цивилизации здесь же, если они смешались с хлыстами, значит… о, фатум! Значит Лос-Анджелес уже пал».

Да, капитулировал. Без боя и без выброшенного белого флага. Смысл всей Войны, смысл нападения и защиты, все это словно тряпичный истукан – развалилось, все это непонятно, ирреально, как сама жизнь, как навалившаяся тишина, как потрясающий духовный стазис.

Распяли Архетип. Убили младенчика…

Дамир одет в пурпур, как будто сотканный из нитей Багрового шара и ночной мглы.

Наследник вступает на ораторскую сцену, а может и эшафот. Он верит, что те, кто избрали его, помогут ему в этот знаменательный час.

Массы увязли в плотной Тишине и застыли, как статуи. Лишь Красный гигант багровеет за спинами, кишит языками огня.

– Божии люди! Евразия! Я рад приветствовать вас! Это такая честь для меня – говорить перед хлыстовством, воинами света…

Все надежды Аполлинария мгновенно рухнули. Аполлинарий с ослепительной ясностью вдруг осознал, что Дамир - не тот и не мог быть им. Он одержим каким-то чужеродным либеральным духом.

«Он не Катехон, он не тот, не тот!»

Но уже поздно…

– Я рад, что и граждане Центра здесь же… - в уме Дамира пронеслась мысль, что все взгляды гуманистов, которые он замечал на себе, были бессмысленны и пусты. Хлысты же смотрят, как заколдованные, все понимая, но необъективно воспринимая реальность.
– Нет, я не буду кричать истошные лозунги. Я не стану вашим сердцем, вашим Новым Адамом... Я пришел, чтобы сказать нечто принципиально другое.

Всю свою жизнь я был инвалидом. Мое уродливое тело не слушалось меня, я был бременем на шее отца и сиделок, я не мог выражать свои мысли, общаться, но мое сознание развивалось, внутри я был совершенно здоров. Вся моя жизнь была жестокой пыткой одиночества. И скорей всего там, - Дамир показывает на свою грудь, - там я бы и задохнулся, если бы не сочувствующие духи ЛГБТ, явившиеся мне.

– Что он несет? – обратился к Аполлинарию один из главнокомандующих мздователей, но увидев выражение лица Аполлинария замялся.

– Они облегчили мою боль, поддержали меня. И в конце концов любовь поставила меня на ноги. Не врачи Центра, не технологии,

а любовь исцелила меня. Теперь также, как когда-то помогли мне, я хочу помочь каждому из вас пройти путь становления своего «Я». Это будет не просто. Ведь ваше «Я» давно отвыкло быть самостоятельным, ему будет нелегко оторваться от инфантильного целого. Но если вы сделаете это, то станете свободными и полноценными. Вы станете гражданами Центра!

Из ниоткуда за спиной Дамира стали появляться люди с андрогинной внешностью. Тела их постепенно материализуются из астрального мира.

– Мы - те, кто принял себя такими, какие мы есть. И именно поэтому мы пошли вперед. Бог не делает ошибок. И нам хватило смелости признать это.

Что дает вам основание считать, что вы объединились вокруг животворного Источника, вокруг Истины? Истина должна была сделать вас свободными, а вместо этого тоталитарная Церковь обрубила всю красоту и многообразие жизни, закатала ваши личности в асфальт, замуровала вашу индивидуальность в свой фасад.

«Это раскол, саботаж, диверсия» - думает Аполлинарий, нижняя челюсть его трясется. «Как я мог не видеть? Кретин! Идиот! Слепец!»

– Я понимаю, что вы можете линчевать меня прямо на месте. Но разве вы оставили мне выбор? Я счастлив, что ЛГБТ-духи выбрали именно меня. Потому что возложенная на меня миссия заставила меня стать выше, сильней. Потому что благодаря их толерантности я нашел истинного себя.

Я гомосексуалист, но таким родился! Кого винить в этом, если не Господа Бога? И если это грех, то не он ли сам и попустил его?

– Кто этот недоносок? – спрашивает Аполлинария другой мздователь. По щекам «духовного отца» текут две скупые слезы и теряются в бороде. Аполлинарий знает, что почти проиграл дело Илии, знает, что будет дальше…

– Зовите это как угодно: грех? тщеславие? богоборчество? Вешайте свои ярлыки! Это мое естество, и я принимаю его. И я призываю вас, хлыстов, принять самих себя, выбрать свой путь, свою любовь.

Толпа застыла, словно многотысячная Терракотовая армия.

Проявленные духи ЛГБТ радуются своему избавлению и размахивают перед окоченевшими хлыстами радужными флагами.

«Не спешат ли они?» невольно подумал Дамир.

– Какой-то генетический сбой, печать девиации, опасное психическое отклонение привело к столь страшной катастрофе! Ваше упорство поставило под вопрос дальнейшую судьбу человечества. Так продолжаться не может! Это не нормально!

Но Цивилизация поймет свою трагическую ошибку. Поймет сразу же, как узнает, что вы приняли прайд. Поймет, что не имела права отрезать всех вас от основного человечества.

«Ах, вот оно что» подумал Аполлинарий и ту же мысль увидел в глазах других мздователей.

– Евразия! Центр не хочет войны! Цивилизация хочет объединить все человечество воедино и только так сделать шаг в Будущее!

Вот они, мои герои, мои вдохновители! ЛГБТ-активисты, убитые за свою борьбу, иконы трансгендерного движения! Эти люди застряли между мирами, в холодном и безликом теле Мертвого Бога.