Разбитый кувшин

фон Клейст Генрих

Вчера, в одиннадцать часов…

Адам

Когда?

Марта

В одиннадцать.

Адам

Утра?

Марта

Нет, сударь, ночи. Ложусь, хотела лампу потушить, Как вдруг в испуге слышу я, в дочерней Каморке, крайней в доме, шум, сполох, Мужские голоса, — ин враг вломился. Спешу

я вниз по лестнице и вижу — Дверь взломана, а из каморки ругань Доносится и крики: «Стой! — кричу. — Стой! Дай-ка, посвечу себе с порога!» Что ж вижу тут я, судари мои? Кувшин расколот, вижу, на куски. Та вот ломает руки, а разбойник Середь каморки стал — не подступись.

Адам

Нелегкая!

Марта

Как?

Адам

Во как, Марта!

Марта

Да. Ну, чую я, как будто рук с десяток Повыросло с досады у меня, И каждая — что коршунова лапа. С него ответа требую, какого Рожна он тут о полночь не видал. И что ж в ответ он мне тут, догадайтесь? Разбойник этакий! Бесстыжие глаза! Я сна спокойного решусь, доколе Озорника на дыбе не увижу. Он говорит, другой-де с поставца Свалил кувшин, другой — каков? — который Вперед его из спальни улизнул, И осыпает руганью девчонку.

Адам

Вот враки! Дальше.

Марта

При таких словах Пытаю девку взглядом. Та стоит, Бледна, хоть в гроб клади; я молвлю: «Ева!» Садится. «Был другой кто?» Жду, ответит. Та как взревет: «Пречистая, да что вы, Грешно вам, маменька!» — «Так кто ж тогда?» «Кому ж еще? Да мог ли кто другой?» — Она в ответ; и божится, что Рупрехт.

Ева

Когда божилась я? Когда божилась? Неправда!

Марта

Ева!

Ева

Выдумки одни.

Рупрехт

Слыхали?

Адам

Окаянный пес, молчи! Иль глотку кулаком тебе заткнем. Придет и твой черед, да не пришел вот.

Марта

Ты не клялась?

Ева

Нет, маменька, поклеп. Душа болит на людях оглашать, Да что ж — судьба. Ни в чем я не божилась, Ни в чем, ни в чем пред вами не клялась.

Адам

Что малые ребята.

Лихт

Это странно.

Марта

Так,

стало, ты ни в чем не заверяла? Пречистой от меня не ограждалась?

Ева

Ей-богу, нет. Вот побожусь, когда К пречистой воззову, что нет, неправда.

Адам

Стой! — Ай да тетка Марта! Не годится Стращать послушное свое дитя. Дай девушке одуматься — и вспомнит, Как было все, — я говорю, как было. О том, что будет, коль она не скажет Положенного, — это сказ другой, Пречистую ж советую не трогать.

Вальтер

Нет, полноте, судья! Кто сторонам Дерзнет давать такие указанья?

Марта

Коль этой девке подлой не зазорно В одно твердить, в глаза мне, что другой, Что то не Рупрехт был, так быть ей, девке, — Язык не повернется молвить чем. Что до меня, то хоть не побожуся, Что подлинно клялась, мол, но ручаюсь, Что то слова вчерашние ее, — Пречистую на этом призываю.

Адам

Да, девушка сама готова…

Вальтер

Сударь!

Адам

Что, ваша милость? Как? Не правда ль, Ева?

Марта

Сознайся-ка. Не говорила, что ли? Не говорила мне вчера? Не говорила?

Ева

Кто ж спорит, — сказывала.

Адам

Вот вам.

Рупрехт

Гулящая!

Адам

Впишите.

Фейт

Срам какой!

Вальтер

О вашем поведении, судья, Не знаю, что и думать. Расколи вы Кувшин тот сами, вряд ли стали б вы Усердней подозрение с себя На парня сваливать, чем в этом деле. Вы занесете в протокол одно Ее сознанье в сделанном вчера Признании, — отнюдь не в факте, писарь. Да разве уж за девушкой черед?

Адам

Пусть не за ней черед; в таких вещах Запутается всякий, ваша милость. Кого спросить? Ответчика поди? Уж не его ль? Обяжете советом.

Вальтер

Ответчика, конечно. Вот развязность! Допрашивайте, говорю; кончайте. Смотрите. То последний ваш процесс.

Адам

Последний? Как? Ответчика. Конечно! Кого ж ты думал, старый ты судья? Будь проклята цесарка с типуном. Уж лучше б мор ее побрал индейский. Все катышек лапшовый на уме.