Разбойничья злая луна

Лукин Евгений Юрьевич

Ар-Шарлахи онемел. Вот эта особенность жизни государя раньше от него ускользала. «Самум» тряхнуло, и кто-то снаружи мягко влепился всем телом в переборку.

— Да верблюд их потопчи!.. — проскрежетал вне себя Ар-Шарлахи. — Подслушивают, что ли?

Он встал и резко распахнул дверь. Первое, что он увидел, были изумлённые, беспощадно прищуренные глаза Алият.

Глава 32

Ночь перед битвой

Армада, ведомая «Самумом», текла на восток вдоль Пальмовой Дороги, вбирая в себя всё новые и новые караваны. А идущие за ней по пятам две флотилии Харвы таяли и таяли.

Ломались колёса, отставшие корабли вынуждены были входить в гавани опустевших оазисов, населённых лишь стариками, женщинами да детьми, и часто стоянка эта оказывалась для голорылых последней. Истории, всплывшие впоследствии, были страшны, но в достаточной степени одинаковы: пальмовое вино, уснувший или отвлечённый женщинами караул, бесшумно крадущиеся подростки и старики с тонкими, как жало, клинками в руках… Впрочем, исход у этих историй мог быть любой. В тени Ар-Нуера, например, страж всё-таки поднял тревогу, и жители оазиса были вырезаны разъярённой солдатнёй до единого.

На третий день пути откуда-то стало известно, что в дело вмешался Гортка. Утверждали, что кимирский посол передал досточтимому Альразу свиток с недвусмысленной угрозой вторжения, если войска Харвы не оставят в покое Пальмовую Дорогу. События вновь развивались по Кахирабу, и людям понимающим (тому же Ар-Шарлахи, скажем) это говорило о том, что на юге, в песках кивающих молотов, спокойный широкоскулый Тианги окончательно взял верх над неким Тамуори и его единомышленниками.

Правда, разорвать силы Харвы на несколько караванов, чтобы затем расправиться с ними поодиночке, так и не удалось.

— Тоже ничего страшного, — сказал заметно повеселевший Кахираб, зайдя с очередным докладом в каюту государя Пальмовой Дороги. — Будет одно большое сражение вместо пары-тройки мелких…

Всё это живо напомнило Ар-Шарлахи события пятнадцатидневной давности, когда Алият, самочинно захватив командование, под настроение докладывала ему обо всём по мелочи, за исключением главного.

— А то, что у них треть войска с новыми щитами? — хмуро спросил Ар-Шарлахи. — Это тебя не волнует?

— А!.. — легкомысленно отмахнулся Кахираб. — Щиты! Знаешь, если откровенно, щиты — это вообще не оружие. Никогда они ничего не решали.

— Вот как? — Честно говоря, Ар-Шарлахи был неприятно удивлён последней его фразой. Даже уязвлён отчасти. — Но с их помощью Кимир когда-то победил Харву. А когда вы снабдили Улькара вогнутыми щитами, он смог отбиться от Кимира…

— Это только кажется. На самом деле победил он совсем по другой причине.

— Почему же вы их нам тогда поставляете?

— Именно поэтому, — с развязной ухмылкой отвечал Кахираб. — Это ваша собственная выдумка — заходить против солнца и слепить врага зеркалами. Кроме вас, до такой нелепости, по-моему, никто не додумался… Как бы это тебе объяснить подоступнее?.. Знаешь, есть страны, где не принято драться ногами. Бьют только кулаками и головой…

— Но это же глупо! — вырвалось у Ар-Шарлахи.

— Правильно, глупо, — согласился Кахираб. — И тем не менее так принято. Ну а разве то, что делаете вы, не глупо? Сам же рассказывал, как ты ушёл от досточтимого Хаилзы… Пронизал кимирский караван навылет — и нет тебя!..

— Просто ветер шёл хвостовой, — несколько растерянно, словно оправдываясь, объяснил Ар-Шарлахи. — И гнал пыль прямо на кимирцев…

— Вот именно! Тоже мне проблема — щиты! Даже с вашей техникой… Зарядить катапульту сажей — и всё. Фаланга ослепла, делай с ней

что хочешь…

— Вообще-то это считается подлым приёмом, — сухо заметил Ар-Шарлахи. — Так поступали одни туземцы… Только, конечно, катапульт у них не было. Были пращи…

— Так а я тебе о чём толкую? Просто вы ещё не сталкивались с достаточно сильным противником, не желающим признавать эти ваши условности…

— Так ты что же, — тревожно спросил Ар-Шарлахи, — в самом деле собираешься ослепить их сажей из катапульт?

Кахираб рассмеялся:

— Ну нет! Подумай, какая бы тогда пошла о тебе слава в том же Кимире!.. А ведь это наш будущий союзник… Нет, столь явно мы правила приличия нарушать не будем. Кроме того, как я заметил, жители Пальмовой Дороги зеркального боя вообще не любят. Просто откажемся от единой фаланги (вот ещё глупость-то!) и будем действовать подвижными малыми отрядами. Как в старину.

Ар-Шарлахи сморщился и недовольно покосился на шкафчик, где стояли запечатанные кувшинчики. Толковать с Кахирабом было для него всегда делом мучительно трудным именно в силу неприязни того к местным напиткам.

— А сами? — сердито спросил Ар-Шарлахи, вспомнив Тианги со шнуром в руках. — Вместо того чтобы взять кисточку или перо да записать, узелки на память вяжете…

— Ты прав, — спокойно согласился Кахираб. — Тоже, если вдуматься, нелепость. За двести лет этих шнурков с узелками у нас накопилось столько, что ими, наверное, всю землю можно оплести. Но опять-таки традиция, ничего не поделаешь… Есть правило: все официальные документы составляются узелковым письмом. Хотя, казалось бы, чего проще: взял да надиктовал…

— Кому? — не понял Ар-Шарлахи.

— Не кому, а на что, — поправил его Кахираб и запутал всё окончательно.

Ар-Шарлахи озадаченно потёр кулаком переносицу. Что-то он хотел спросить очень важное… При всей своей откровенности Кахираб мастерски умел увести разговор в сторону.

— Да! Что там с Кимиром? — вспомнив, отрывисто осведомился Ар-Шарлахи. — На палубе болтают, Гортка уже нашего посла принял…

— Странно… — то ли удивился, то ли прикинулся удивлённым Кахираб. — Ну вот откуда они могли об этом услышать?

— Так правда или нет?

— Конечно, правда. И про послание Гортки Улькару — тоже. Так что, считай, тылы у нас пока надёжны…

— Позволь! — встрепенулся вдруг Ар-Шарлахи. — А как же Гортка мог принять нашего посла без верительных грамот?

— Н-ну… — Кахираб в затруднении пошевелил бровями. — Как тебе сказать… Словом, грамоты пришлось изготовить прямо там, на месте.

— А мою подпись?

— Тоже…

Ар-Шарлахи в гневном недоумении взглянул на Кахираба, но ничего не сказал и, засопев, полез за кувшинчиком. Даже Алият в своё время не обращалась с ним столь бесцеремонно. Кахираб проследил беспокойным взглядом за рукой владыки, потянувшейся к дверце шкафчика, и, видимо, опасаясь, что в него сейчас всё-таки вольют нелюбимый им напиток, поспешил откланяться.

Ар-Шарлахи успел сделать глотка два, не больше, когда дверь каюты приоткрылась вновь. Должно быть, Алият всё это время ждала в коридорчике, когда Кахираб наконец уберётся.

— Ушёл? — враждебно спросила она и по недавно приобретённой привычке оглядела углы. Переступила порожек, прикрыла дверь и, присев напротив, сердито уставилась на Ар-Шарлахи. — Ну? — желчно, с вызовом осведомилась она. — Кого он тебе ещё сосватал?

Тот поперхнулся и, расплеснув вино, поставил чашку на ковёр.