Разбойник Кадрус

Ролле Эрнест

Вдруг она передумала и захотела непременно выйти замуж. Полина решила отправиться в путешествие, и ей ради приличия определили компаньонку. Она пошла к императору и объявила, что поскольку она едет через три недели, то замуж выйти можно тоже в три недели, так что она хочет путешествовать замужней женщиной, свободно и без всяких помех.

— Но как же твой муж? — заметил Наполеон, которому нравились даже капризы его любимицы. — За кого ты хочешь выйти?

— За герцога де Бланжини.

Это был шестидесятилетний дипломат. Знатный аристократ с головы до ног, старик очаровательный, но дряхлый и разбитый сумасбродствами второй молодости, он пылал к принцессе

Полине чисто платоническими чувствами, поскольку как мужчина он возгореться уже не мог по причине преклонного возраста. Он был беден. Император дал герцогу должность, которая позволяла ему поддерживать его звание.

Наполеон улыбнулся выбору Полины. Считая ее холодной особой, не созданной для любви, он одобрил Бланжини, поскольку ему было бы неприятно видеть Полину влюбленной в блистательного генерала или в молодого дипломата.

Они обвенчались. Герцог прекрасно к ней относился. Она же, в восторге от того, что пользуется всеми преимуществами замужней женщины, оставаясь девушкой, окружила своего мужа вниманием и заботами.

Сначала об этом браке много болтали. Осмеливались говорить, что император является любовником молодой женщины. Бланжини обвиняли в том, что он согласился быть отцом не своим детям, которые непременно появятся на свет.

В то время, когда начинается эта драма, принцесса Полина была замужем уже шесть месяцев, герцога отправили куда-то посланником. Императору был нужен этот тонкий дипломат. Принцесса обосновалась в Фонтенбло в одном замке рядом с городом. Она обожала деревенскую жизнь. Замок ее был покрыт зеленью, она жила, по ее словам, укрывшись цветами.

Многим ее склонность к пасторальной жизни казалась странной, но Фуше разгадал принцессу Полину. Однажды император жаловался на принцессу Луизу, влюбившуюся в какого-то офицера, за которого она непременно хотела выйти, и сравнивал эту восторженную девушку со спокойной герцогиней де Бланжини. Фуше улыбнулся. Император встревожился. Когда его попросили объяснить эту улыбку, Фуше произнес пророческие слова:

— Государь, принцесса Полина — это скала, которая однажды проснется и превратится в вулкан. Вот тогда вас могут постигнуть неприятности.

Но до сих пор ничто не оправдывало предсказаний министра. Принцесса в отсутствие мужа жила очень тихо, присутствовала на всех празднествах, каждый вечер бывала на вечерах или балах, потом возвращалась в свой замок.

Принцесса Полина славилась своей благотворительностью. С тех пор как она обосновалась в Фонтенбло, бедные люди благословляли ее. Однажды, узнав, что некая вдова лесничего живет с тремя детьми в ужасающей нищете, она решила облагодетельствовать бедную женщину. Отправив вперед свой экипаж и свиту, герцогиня взяла с собой пятьдесят луидоров и инкогнито отправилась к хижине бедной вдовы. Совершив благодеяние, она возвращалась к своей карете, как вдруг услышала крики:

— Берегитесь! Берегитесь!

Слуги побежали со всех ног врассыпную. Взбесившийся вол, запряженный в телегу, разломал ее, оборвав упряжь, и бросался на все, что попадалось ему навстречу. Принцесса пробежала шагов двадцать, вдруг споткнулась и упала. Вол бросился на нее… Но тут из-за угла выехали два всадника. Один из них сразу понял, в чем дело, и оказался между волом и женщиной. Он выхватил охотничий нож. Когда вол боднул рогами живот лошади,

всадник нагнулся и, как каталонский тореадор, вонзил нож в затылок вола. Тот повалился, лошадь также упала. Всадник соскочил наземь и встал между двумя жертвами. Вол был мертв, лошадь хрипела. Несмотря на свое волнение, герцогиня все видела и была поражена необыкновенным хладнокровием своего спасителя, который был не кто иной, как Кадрус. Тот под рукоплескания восторженной толпы вытер лезвие о шерсть вола, спокойно вложил нож в ножны, потом подошел к молодой женщине и, поклонившись ей, сказал:

— Герцогиня, позвольте предложить руку и проводить вас во дворец.

В ту же секунду появились экипаж и свита герцогини — кто-то догадался сбегать за ними. Герцогиня села в карету, опираясь на руку Жоржа.

— Надеюсь видеть вас завтра в замке, чтобы поблагодарить, — сказала она взволнованным голосом.

Жорж поклонился. Карета тронулась. Когда друзья вернулись в гостиницу, Фоконьяк заметил:

— Любезный друг, еще чуть-чуть — и ты станешь министром. В четыре часа ты спас императора, в семь часов — принцессу Полину. Тебе остается только оказать какую-нибудь важную услугу императрице.

— А между тем я предпочитаю оставаться Кадрусом.

— А я бы на твоем месте занял несколько должностей. Я попросил бы у императора место министра полиции. Как министр я преследовал вы Кадруса, а как Кадрус наделал бы хлопот министру.

Потом он вдруг сменил тему.

— Я все думаю о принцессе, — задумчиво произнес он. — Она влюбится в тебя.

— Может быть, — беззаботно сказал Кадрус.

— Ты же не станешь ею пренебрегать?

— Я полюблю только ту женщину, — сказал молодой человек, — которая полюбит во мне не кавалера де Каза-Веккиа, а разбойника Кадруса.

— Я полагаю, ты в порыве страсти не скажешь герцогине: «Сударыня, я Кадрус!»

— Почему бы нет? — удивился Жорж.

Глава XXIII

ИСТОРИЯ НОЖЕЙ

Наполеон обедал кое-как, когда обедал один. Каждый знает, что он ел очень быстро, проводил за столом четверть часа и любил только пирожные. Но угощал он всегда роскошно и великолепно. Быть допущенным к императорскому столу считалось редкой милостью.

Узнав, что кавалер де Каза-Веккиа спас герцогиню де Бланжини, император приказал определить каждому из приглашенных место за столом.

Когда главари «кротов» вошли, весь двор толковал о происшествии с принцессой. Наполеон хотел, чтобы герцогиня сидела напротив него, а по обе стороны от нее стояли приборы для тех, в честь кого давался обед: для Жоржа де Каза-Веккиа — справа, для Алкивиада де Фоконьяка — слева. Жорж бросил рассеянный взгляд на великолепный стол. Приглашенные чувствовали, что эти двое вот-вот станут фаворитами, их окружили и наперебой поздравляли. Жорж вел себя холодно и с достоинством, а Фоконьяк — с любезной надменностью.

По этикету все должны были стоять около своих мест, ожидая прибытия Наполеона и императорской фамилии. Жоржа и Фоконьяка разделяло пустое кресло, предназначенное герцогине. После короткого ожидания дверь открылась и камергер доложил о его величестве императоре. Наполеон в сопровождении своего семейства и маршалов, вошел в зал Генриха III. Он шел, не обращая внимания на склонившиеся перед ним головы, но удостоил приветствия рукой Жоржа и Фоконьяка, которые ему низко поклонились.

Императрица не присутствовала на обеде. Пустое кресло между двумя друзьями заняла герцогиня де Бланжини.