Раздолбай
Шрифт:
– Не отрежь мне ухо, – просит Храмов.
Неля принимается за дело. Ножницы клацают так быстро, что он жмурится и сжимает простыню, которой она его накрыла.
Когда-то они с Самарой встречались, целовались, нежились в кровати, а потом она усаживала его за стол и стригла. Ее поцелуи в щеку и дыхание с ароматом ментола заводили его. Он с трудом дожидался окончания стрижки, и они снова отправлялись в кровать. Тогда ему казалось, что Ремизова любит его, а сейчас он не знал, было ли между ними что-то на самом деле.
– Готово.
Неля бросает ножницы
– На, посмотри. Не понравится – пойдешь к профи.
Пока Храмов открывает зеркало, ее тощие треугольные локти упираются ему в плечи.
– Эй, больно же, – он оборачивается.
Глаза Ухтабовой чуть прикрыты, на губах самодовольная улыбка. Хоть она и не похожа на ту девочку, какую он привык видеть с детства, в ее мимике и жестах виднеется прежняя Неля. Демьян смотрится в зеркало. Слова застревают в горле.
– Сейчас, погоди, – Неля небрежно смахивает с его шеи опавшие локоны, потом ерошит ему волосы. – Вот, так лучше.
И утыкается подбородком ему в темя. Демьян видит в отражении ее веснушчатую кожу, тонкие губы и волосы, понемногу обретающие былой блеск. А под ними – прежнего себя. Мальчишку из далекого прошлого, который еще не боялся ножниц, дружил с Нелей и понятия не имел о существовании Самары.
– Здорово.
– Сарказмируешь?
– Нет. Правда здорово, Нель. Спасибо.
– Не благодари, – она забирается под одеяло. – Ты же помнишь, что обещал мне желания за каждый выпитый глоток супа? Я веду их подсчет, поэтому однажды ты будешь выполнять все, что мне вздумается. И для этого ты должен выглядеть нормально.
Демьян возвращает зеркало хозяйке. Хорошее настроение Нели – еще один признак поправки.
Весна
23. Рома
Едва снег начинает таять, Рома меняет тяжелую зимнюю куртку на оранжевую олимпийку. Ему больше нравится носить свитер поверх футболки и снимать его в любое время, чем потеть в теплой верхней одежде. С возгласом «долой шапку!» он отправляет в шкаф и ее.
– Ну наконец-то! – восклицает Яна, когда он выходит из автобуса на ее остановке. – У меня уже нос замерз.
Рома сгребает ее в объятия, склоняется и целует в покрасневший нос. Соболева хихикает. Федор запретил дочери встречаться с местным раздолбаем, но в школу она все равно ходит. А кто хочет общаться, тот всегда найдет способ обойти запреты. Ну и соцсети никто не отменял. Стоило «папочке» отобрать у Яны любимую игрушку – смартфон, – как она заревела в три ручья, и ему пришлось его вернуть.
– Ты ведь помнишь о планах на вечер? – строго спрашивает Яна, сжимая руку Ромы.
– Конечно.
– Ты же не сбежишь?
– Меня столько раз водили в полицейский участок, что я выработал иммунитет к крикам твоего отца.
– Вот и славно. Мои бывшие его боялись.
– Потому они и бывшие.
– Что-о? Ты даже не ревнуешь?
– А чего мне ревновать? Я тебе доверяю.
– О-о,
После случая в парке они всюду ходили вместе, держась за руки. Даже в классе, сидя за партой. Их ладони практически не расставались. Со временем все привыкли к странной парочке и стали их подкалывать. Одноклассники общались с Лисовым так, будто не они полгода назад винили его в смерти Егора. Давление общества спало, теперь Роме предстояло испытать давление конкретной семьи. Мама не возражала против встреч с Яной, даже подыгрывала, отвечая на звонки Федора, что Яны у них дома нет.
Человеческий мозг склонен забывать плохие события. Поэтому стоило Роме с Яной рассказать, что классного руководителя ограбили, как все в классе приняли их сторону. Прежде Лисова никогда так не поддерживали, и он был благодарен за каждый рубль, вложенный в анонимный ящик. Взамен он пообещал никого не доставать, помогать, если понадобится, и обмолвился об участии в олимпиаде в следующем году. И его похвалили!
– Молодец, – коротко бросил Дархан, держа конверт. Из-под белой бумаги торчала рыжая купюра. Дархан наскоро запечатал его и положил в самый низ.
– Что ты ей написал? – поинтересовался Рома.
Кусаинов повел плечом и не ответил.
– Ты иди в класс, а я загляну в учительскую. Хочу поговорить с Людой Михалной, – говорит Лисов.
– А я уже так привыкла к теплу твоей руки, – Яна отпускает его. – Ладно уж, иди. Буду ждать на нашем месте, – она очерчивает сердечко в воздухе и подмигивает ему.
Лисов бросает ей воздушный поцелуй, как бейсбольный мяч, и уходит.
– Люда Михална на месте? – он заглядывает в учительскую.
– Нет, сегодня ее не будет, – отвечает завуч. – Лисов, подойди. Возьми вот это, – Михаил Сергеевич постукивает рукой по стопке распечаток.
– Что-то новое? – Рома просматривает листки один за другим.
– Задания из олимпиады этого учебного года. Попробуй прорешать их дома, потом обсудим.
– Ладно, – Лисов свешивает на локоть рюкзак и засовывает бумагу внутрь. – Михал Сергеич, думаете, олимпиада на последнем году обучения не просто трата времени? Я слишком поздно за ум взялся.
– Поздновато, конечно, но зато ты попробуешь и узнаешь, каково это, – улыбается завуч. – Ты уже решил, куда будешь поступать?
– Нет, но Лана Алексанна обещала провести тест на профориентацию или что-то такое. Наверно, там и выяснится.
– Что ж, в любом случае знание физики тебе не помешает.
– И химии тоже, – поддакивает учительница за соседним столом.
– Ладно, я пойду, а то уроки скоро начнутся. Спасибо.
Усилия Зары не проходят даром: оценки Ромы улучшаются, учителя осторожно хвалят его, напоминая, что еще есть куда стремиться.