Разгадай меня
Шрифт:
— Да, я сказал Каслу, что могу прикасаться к тебе. Он имеет право знать об этом.
— Это не его дело.
— Еще как его! — говорит Уорнер. — Весь мир, который он создал здесь, процветает именно из-за такой вот информации. А ты находишься здесь и живешь вместе с ними. Он должен был об этом узнать.
— Ему не нужно это знать.
— А что в этом такого уж страшного? — спрашивает он, внимательно глядя мне в глаза. — Почему тебя так сильно волнует, что кто-то узнал о том, что я могу к тебе прикасаться? И почему вообще из этого надо было делать тайну?
Я пытаюсь подыскать нужные слова, но не нахожу ни одного.
— Ты
— Я не хотела, чтобы он узнал об этом именно так…
— Но какая разница как? — настаивает Уорнер. — Мне кажется, ты слишком много уделяешь внимания тому, что никак не может повлиять на твою личную жизнь. И никак не повлияет. Если, конечно, ты будешь продолжать утверждать, что не испытываешь ко мне ничего, кроме ненависти. Ведь ты именно это говорила, да? Что ты меня ненавидишь.
Я тоже устраиваюсь на полу напротив Уорнера. Подтягиваю колени к груди. Сосредоточиваюсь на камнях под ногами.
— Я не испытываю к тебе ненависти.
Похоже, при этих словах Уорнер перестает дышать.
— Мне кажется, что иногда я начинаю понимать тебя, — продолжаю я. — Правда-правда. Но именно тогда, когда мне начинает казаться, что я наконец все поняла, ты снова меня удивляешь. Итак, я не могу понять, кто ты такой и кем можешь стать в ближайшем будущем. — Я поднимаю на него взгляд. — Но теперь я знаю, что больше не испытываю к тебе ненависти. Для этого мне пришлось постараться. И сильно постараться. Потому что ты делал жуткие вещи. По отношению к невинным людям. Ко мне самой. Но теперь я многое знаю о тебе. Я многое увидела. В тебе так много человеческого.
Волосы у него такие золотистые. А глаза такие зеленые. Он начинает говорить каким-то вымученным голосом:
— Не хочешь ли ты сказать, что теперь желаешь стать моим другом?
— Я… я не знаю. — Меня пугает, меня очень пугает такая возможность. — Я об этом как-то не думала. Я только говорю, что не знаю. — Я колеблюсь, набираю в грудь побольше воздуха и продолжаю: — Я теперь уже не знаю, как можно тебя ненавидеть. Даже если бы мне этого и захотелось. Да, мне этого хочется, и я понимаю, что, в общем, должна была бы действительно ненавидеть тебя, но теперь уже не могу.
Он отворачивается.
И улыбается.
И это такая улыбка, что я забываю обо всем. Я только моргаю-моргаю-моргаю и не понимаю, что со мной происходит. Я не соображаю, почему это вдруг мои глаза отказываются смотреть еще куда-то и сосредоточиваются только на нем одном.
И я не понимаю, почему мое сердце начинает буквально сходить с ума.
Он дотрагивается до моего дневника, как будто даже не вполне осознавая это. Его пальцы пробегают по обложке один раз, второй, потом он встречается со мной взглядом, и пальцы его замирают.
— Это ты написала? — Он снова касается блокнота. — Каждое слово?
Я киваю.
— Джульетта, — произносит он.
И у меня останавливается дыхание.
— Мне бы этого очень хотелось, — говорит он. — Быть твоим другом. Мне бы хотелось.
И теперь я не могу понять, что творится у меня в голове.
Может, это потому, что его когда-то сломали, а я оказалась достаточно глупой, чтобы решить, будто я способна все починить? Может, все это из-за того, что я вижу себя? Я вижу Джульетту в возрасте трех, четырех,
Уорнер — ужасный человек.
Это не обсуждается. Здесь не может быть сомнений. Никакие вопросы тут не имеют места быть. Он неописуемый злодей, который боготворит убийства, безоговорочную власть и пытки.
Но мне надо узнать все. Мне это нужно. Я должна все узнать.
Если, конечно, все так просто.
Потому что я думаю о том, что же произойдет, если в один прекрасный день я не удержусь? Вдруг я попаду в расселину, и не найдется рядом никого, кто поможет мне и вытянет меня обратно? Что тогда случится со мной?
Поэтому я снова встречаюсь с ним взглядом. Я набираю в грудь воздух.
И бегу.
Я бегу прочь из комнаты.
Глава 51
Одну минутку.
Одну секунду, одну минутку, дайте мне один час или один день, чтобы все обдумать, это не так много, это не так сложно, это все, что мы просим, это такая маленькая просьба.
Но-только-моменты-секунды-минуты-часы-дни-и-годы-становятся-одной-большой-ошибкой, одной удивительной возможностью, которая просачивается сквозь наши пальцы, потому что мы не могли решить, не могли понять, нам было нужно больше времени, мы не знали, что делать.
Мы даже не знаем, что мы сделали.
Мы-даже-не-понимаем-как-мы-вообще-попали-сюда-а-нам-всего-то-хотелось-просыпаться-утром-и-ложиться-спать-ночью-и-может-быть-покупать-мороженое-по-пути-домой, и это решение, этот выбор, эта единственная случайная возможность изменила все, что мы когда-то знали и во что верили, и что же нам теперь делать?
Что нам делать
теперь?
Глава 52
Наши дела заметно ухудшаются.
Напряжение среди обитателей «Омеги пойнт» нарастает с каждым часом. Мы пытались связаться с людьми Андерсона, но безуспешно. Мы больше ничего не слышали ни от его команды, ни от солдат, и у нас не появилось никаких сведений о наших заложниках. Но гражданское население Сектора 45 — того самого, которым руководил Уорнер, — проявляет все больше волнения. Слишком быстро распространяются слухи о нас и движении сопротивления.
Оздоровление пыталось скрыть новости о нашей последней битве, назвав ее очередным выступлением против мятежников, но простой народ становится все умнее. Волна протестов поднимается среди населения, многие отказываются работать, выступают против властей, сбегают с контролируемой территории и селятся на неконтролируемой.
Такое положение дел никогда не заканчивается добром.
Наши потери оказались значительными, и Каслу не терпится предпринять какие-то действия. У всех тут сложилось такое впечатление, что очень скоро нам снова придется выступить. Мы так и не получили подтверждения о том, что Андерсон умер, а это означает, что он просто тянет время. Или же прав Адам — и он сейчас поправляет собственное здоровье. Как бы там ни было, молчание Андерсона не предвещает ничего хорошего.