Размышления перед казнью
Шрифт:
Вы сказали нам, что некоторые из этих приказов являлись нарушением существующего международного права. Приказ, изданный в такой форме и на такой основе, является преступным приказом, противозаконным приказом, не так ли?
Кейтель: Да, это правильно.
Додд: Итак, когда вы проводили в жизнь эти приказы, вы проводили в жизнь преступные приказы, вне зависимости от того, кем они издавались?
Кейтель: Да, это правильно.
(Нюрнбергский процесс. Т. V. С. 104—123.)
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ
Из речи Главного обвинителя от Соединенных Штатов Америки Роберта Джексона
26 июля 1946 г.
<...> Общий взгляд, брошенный на скамью подсудимых, позволяет заключить, что, несмотря на междоусобные распри, каждый подсудимый в своей области действовал согласованно с другими, все они активно помогали осуществлению общего плана. <...>
Кейтель, безвольное и послушное орудие, передал партии орудие агрессии — вооруженные силы и направлял их при выполнении поставленных задач. <...>
В настоящее время нет в живых никого, кто бы, по крайней мере, вплоть до последнего момента войны, стоял выше Геринга по занимаемому положению и располагал большей властью и влиянием. Никто в армии не стоял выше Кейтеля и Йодля, никто во флоте не занимал более высокого поста, чем Редер и Дёниц. <...>
Список подсудимых состоит из лиц, которые играли главные, связанные между собой роли в этой трагедии. Фотографии и фильмы вновь и вновь показывают их вместе в дни важных событий. Документы свидетельствуют, что они были согласны по вопросу о политике и методах и об агрессивной деятельности, направленной на расширение территории Германии силой оружия. Каждый из них внес свой вклад в дело нацистского плана, каждый из них играл в нем главную роль. <...> Взгляните на этих падших людей и представьте себе их такими, какими они изображены на фотографиях и в документах в дни их величия и славы. Имеется ли среди них хотя бы один, чья деятельность значительно не продвинула бы этот заговор вперед по кровавому пути к достижению кровавой цели? Можем ли мы допустить, что огромные усилия этих людей были направлены на достижение тех целей, о существовании которых они никогда не подозревали? <...>
Защищая себя, все подсудимые единодушно пытаются уйти от ответственности, вытекающей из их деятельности на занимаемых ими постах. Мы слышим, как один и тот же припев повторяется вновь и вновь: у этих людей не было власти, они ничего не знали, не пользовались никаким влиянием. <...>
В своих показаниях каждый подсудимый по некоторым вопросам оказывается в тупике. Никто ничего не знал о том, что происходило. Время от времени мы слышим голоса, раздающиеся со скамьи подсудимых: «Я слышу об этом впервые, только здесь». <...>
[Например] фельдмаршал, который издавал приказы вооруженным силам, но не имел ни малейшего представления о результатах, к которым приведут эти приказы на практике... <...>
На кого полагался Гитлер в выполнении всего этого, как не на тех, кто находится здесь на скамье подсудимых? <...> Кто, как не Кейтель, Йодль, Редер и Дёниц, питали его иллюзиями о непобедимости Германии? <...> Признать этих людей невиновными — значит с тем же основанием сказать, что не было войны, не было убийств, не совершалось преступлений.
Из
26— 27июля 1946г.
<...> Не подлежит сомнению, что эти подсудимые принимали участие и несут ответственность за преступления, столь ужасающие, что при самой мысли о них воображение отказывается их постичь. <...>
В России Кейтель, который, эксплуатируя Польшу, научился применять установку — «умная политика и жестокость», наметил вехи своими приказами от 13 мая и 23 июля 1941 г. Я цитирую последний приказ, проект которого был составлен, по его собственному признанию, Йодлем.
«Имея в виду большие размеры оккупированных территорий, военные силы, которыми мы располагаем для охраны безопасности на этих территориях, являются достаточными лишь в том случае, если всякое сопротивление будет подавляться не преследованием виновных судебным порядком, а проведением вооруженными силами такого террора, который будет достаточным фактором для искоренения всякого намерения к сопротивлению среди населения. Командующие должны изыскать способы для поддержания порядка не путем истребования дополнительных сил для охраны безопасности, а путем применения соответствующих драконовских мер». <...>
<...> Одно из самых жестоких мероприятий—захват заложников — явилось предметом приказа германского военного командования от 16 сентября 1941 г.
Кейтель приказывал:
«Невзирая ни на какие частные обстоятельства, в каждом случае сопротивление германским оккупационным силам следует расценивать как сопротивление, вызванное коммунистами.
Для того чтобы пресечь эти коварные действия в зародыше, следует принимать самые энергичные меры немедленно, при появлении самых первых их признаков, с тем чтобы помешать дальнейшему их распространению. В этой связи следует помнить, что в странах, где еще не установлен порядок, человеческая жизнь часто ничего не стоит, и устрашающее действие может быть достигнуто лишь необычайной суровостью. В таких случаях смертная казнь для 50—100 коммунистов должна обычно рассматриваться как соответствующее возмездие за жизнь одного германского солдата. Форма, в которой приговор приводится в исполнение, должна еще более усиливать устрашающее действие».
У Кейтеля и Кальтенбруннера не было расхождений во взглядах: германским солдатам было приказано соревноваться с эсэсовцами на местах.
Две недели спустя после издания этого приказа Кейтелю, чьим единственным защитительным доводом является то, что он требовал казни от 5 до 10 заложников за одного немца вместо 50—100, пришла еще одна мысль. 1 октября 1941 г. он высказал мнение о том, что будет целесообразно, если военные командиры будут всегда иметь в своем распоряжении некоторое число заложников различных политических взглядов: националистических, демократическо-буржуазных или коммунистических. Он добавил:
«Очень важно, чтобы среди них имелись хорошо известные, выдающиеся личности или члены их семей, чьи имена должны быть преданы гласности. В случае нападения должны быть расстреляны заложники соответствующей группы, в зависимости от партийной принадлежности виновного».
На оригинале документа имеется зловещая пометка: «Применяется во Франции и Бельгии». <...>
Приказ о «коммандос» по своей жестокости и зверству не может сравниться даже с приказом «Мрак и туман» от 7 декабря 1941 г.