Разновидности зла
Шрифт:
Просто — будь повнимательнее. Я тебя здесь не жду…
Прости, братишка. Теперь я понял тебя, понял и то, о чем ты хотел меня предупредить и зачем ты вообще приходил. Прости… но я, наверное, не смогу выполнить твой приказ и в этот раз. Я тоже вряд ли увижу старость.
Может, так оно и лучше.
Бойся не мертвых, братишка. Бойся — живых…
Я загадал желание — ведь раз я бросил монетку, я имел право это сделать, верно? И направился навстречу смерти…
— Я
Незнакомец, который пришел за мной издалека, улыбнулся. Ему было… от тридцати до сорока, ближе к тридцати, чем к сорока. Легкая ветровка, джинсы, тяжелые армейские ботинки, длинные волосы до плеч. Худое, чуть вытянутое лицо, аристократическая гвардейская осанка. Да, это точно он…
— По-моему, мы с вами не успели оскорбить друг друга столь серьезно, сударь… — сказал он, — мы даже не представлены друг другу, как полагается. Алан Сноудон, двенадцатый граф Сноудон, наследный князь де Роан, герцог де Субиз, старший лейтенант армии Его Величества Короля Эдуарда Девятого, честь имею.
— Наследный дворянин, князь Александр Владимирович Воронцов, адмирал флота Его Императорского Величества Павла Второго Романова, честь имею, — отрекомендовался и я, — полагаю, наше дело касается только нас двоих, верно? Не стоит никого в это впутывать.
— Да, вероятно. Вы можете мне не поверить, сударь, но я здесь, можно сказать, на экскурсии. Сюда стремятся извилистые наши пути…
Мы пилигримы, господин.
Под вековечным небом
Единственный мы держим путь
Средь всех путей земных —
За гребень голубой горы,
Покрытой белым снегом,
Через моря в пустыне волн —
То ласковых, то злых
— процитировал я.
В пещере неприступной там,
На неподкупном троне,
Всевидящ и безмерно мудр,
Живет пророк святой.
Все тайны жизни он лишь тем
Доверчиво откроет,
Кто устремился в Самарканд
Дорогой Золотой.
Приятен караванный путь,
Когда пески остынут.
Огромны тени. Даль зовет.
Колодцы — за спиной.
И колокольчики звенят
Сквозь тишину пустыни
Вдоль
Дороги Золотой…
— непринужденно подхватил граф Сноудон на том же самом языке, на котором цитировал это стихотворение я, на русском. — Да, вы правы, сударь. Джеймс Элрой Флекер, великолепное стихотворение. В самом деле, я служил в Двадцать втором полку особого назначения, но это все в прошлом. Сегодня я не более чем егермейстер Двора Его Императорского Величества Эдуарда Девятого, Короля Англии, Шотландии, Ирландии и всех объединенных территорий. А здесь я… можно сказать, отдаю дань памяти мертвым. Тем, кто погиб, сражаясь за Британию, и не только из нашего полка…
Я внезапно понял, что у этого человека, возможно, нет оружия. Нет, скорее всего, его кто-то прикрывает, и у этого-то человека оружие есть, но вот у графа Сноудона его может и не быть. Даже наверняка его нет.
— Мало кто из вашего полка смог побывать в этом городе, сударь…
Граф Сноудон невесело улыбнулся.
— Мы старались.
— Да, я признаю это, — подтвердил я, — вы очень постарались. Как и мы…
И снова молчание. Тяжелое, нехорошее. Как в фильме «Профессионал», где двое стоят друг против друга с револьверами за поясом. Здесь фокус в том, что револьвера нет либо у одного, либо и вовсе — у двоих…
Тогда зачем он здесь…
— Сударь… — сказал граф Сноудон, — я здесь для того, чтобы передать послание Его Императорскому Величеству Императору Всероссийскому Павлу Второму Романову от Его Величества Эдуарда Девятого, Короля Англии, Шотландии, Ирландии и объединенных территорий. У меня нет никаких намерений, кроме намерения выполнить приказ Короля, и, выполнив его, я немедленно покину территорию вашей страны.
— Сударь, для передачи подобных посланий существуют Чрезвычайные и Полномочные Послы, к которым я никак не могу относиться. Меня нельзя даже считать придворным.
— Сударь, Его Величество Эдуард Девятый, Король Англии, Шотландии, Ирландии и объединенных территорий, дал мне четкие и однозначные инструкции, не допускающие никакого двусмысленного толкования как относительно самого послания, так и относительно адресата, которому следует его передать. Этот адресат — вы, сударь, и в том нет никаких сомнений. Я не могу обсуждать волю своего Короля, полагаю, что и вы не осмелитесь обсуждать волю своего Императора. Приказ должен быть исполнен, поэтому я здесь. Я искал возможность передать послание два с лишним месяца.
— Из уважения к вашему упорству, сударь, я приму ваше послание и передам его надлежащему адресату. Давайте его мне.
— Сударь, вы полагаете, такого рода послания возможно доверять бумаге? Я помню это послание наизусть и должен устно передать его вам.
Признаюсь, растерялся.
— Но как в таком случае гарантировать его подлинность и надлежащую достоверность? — спросил я.
— Сударь, залогом его точности и достоверности будет служить моя и ваша честь, — сказал Сноудон.