Разорванная Земля
Шрифт:
— Садись, дорогой, — Энгельс показал на кресло напротив себя. Теперь их разделял только ослепительно белый стол, на котором лежала стопка страниц, аккуратно сложенная, и остро заточенный карандаш.
Молодой адвокат с тревогой посмотрел на альбиноса, но не стал перечить ему. Он всё ещё полагал, что они играют на одной стороне.
— В чём дело, Энгельс? — осторожно спросил он, пытаясь сохранить невозмутимость. — Ты хотел что-то обсудить? Разве мы уже обо всём не договорились?
— Договоримся, когда я скажу, — ухмыльнулся преступник.
Пантелеймон
— Тогда я слушаю.
Огромный Михаил Грязнов приблизился к гостю и навис над ним. Спутанная копна немытых волос разметалась по гигантским плечам.
— Видишь ли, мой дорогой мальчик, — начал Энгельс. — У меня было время тщательно обдумать предложение твоего отца. И я пришёл к выводу, что он хочет меня подставить. Бунт посреди федеральной тюрьмы, в день приезда парочки партийных шишек. Всё это выглядит крайне подозрительно, не находишь?
Молодой Зиверг сглотнул слюну. Всё происходящее начинало напоминать плохую театральную постановку.
— Уверяю, Энгельс, отец ничего подобного не замышляет против тебя. Возможно, я плохо объяснил. Цель отца — сместить баланс в политической игре. Его попросил об этом один политик, который копает яму для своего коллеги, желая получить его должность. Что за должность, спросишь ты? Высшее в министерстве юстиции. Эта история может быть крайне выгодна для всего Синдиката. Подумай сам, мы можем наладить великолепные отношения с новым министром.
— Хватит мне заливать, — лениво ответил Энгельс. — Думаешь, я какая-то шестёрка, которой можно присесть на уши и безнаказанно вешать лапшу? Я тоже имею связи среди серых и бриллиантовых пиджачков и поспрашал снаружи о вашем деле. И знаешь что, мой милый? Никто в номенклатуре не пытается сейчас вырваться вперёд другого. Вся страна находится на пороге войны. Возможно, уже завтра нас накроют ядерные ракеты и бомбы.
— Лучшее время для ведения интриг, — попытался возразить адвокат, чувствуя, что всё идёт не по плану.
— Хватит, — неожиданно рявкнул альбинос, и его товарищ Грязнов, словно по сигналу, отвесил Пантелеймону увесистую затрещину.
В голове парня словно что-то взорвалось. В ушах мерзко зазвенело.
— Ну зачем же так жёстко, Мишутка? — снова спокойным голосом поинтересовался Дьяченко. — Это всего лишь мальчишка. Неразумный щенок своего зарвавшегося папаши. Не будь с ним суров.
— Что вы собираетесь делать? — спросил адвокат, когда пришёл в себя.
— А это весьма хороший вопрос, — улыбнулся преступник. — Сейчас я всё объясню. Поскольку твой отец сыграл так грубо, так нагло и топорно, наш Синдикат не может оставить его на своём месте. Он должен убраться из города, переведя все активы на моё имя.
— Так не делается, — слабо возразил молодой человек. — Другие боссы не потерпят самоуправства.
— С мужиками я как-нибудь договорюсь, — ответил Энгельс. — А сейчас не перебивай.
Он засунул руку в карман тюремной робы и бросил на стол мобильный девайс.
— Я даю всей вашей семейке крохотный шанс сохранить свои шкуры в целости. Звони
Пантелеймон протянул к мобильнику дрожащую руку и обнаружил в нём уже вбитый номер офиса отца. Вызов связи пошёл, но к сожалению никто не ответил.
— Не поднимает, — мрачно сообщил он.
— Не страшно, — усмехнулся Дьяченко. — У тебя есть ровно сутки, чтобы договориться с папашей. Иначе ничем хорошим для тебя это не закончится. Завтра мы с Мишей вернёмся сюда и узнаем твои результаты. А пока посиди и подумай о жизни. Адьос, амиго.
Больше не сказав ни слова, Энгельс поднялся со стула, и они вместе с Гризли синхронно покинули помещение. Снаружи раздался характерный щелчок замка, неприятно отозвавшийся в голове Пантелеймона. Он остался сидеть за столом, не понимая, как же всё так могло получиться. И что теперь будет с планом профессора? Запуск протокола безопасности был назначен на завтра. Неужели всё сорвётся из-за такой ерунды? Чёртов альбинос.
***
В этот момент Зиверг замолчал. Его глаза с любопытством смотрели на девушку, которая совершила внезапный кульбит, а затем ещё один кувырок в сторону ранее выпавшей из рук беретты.
— Тебе стало со мной скучно, и ты решила развлечь себя гимнастикой? — с усмешкой поинтересовался лже-Шестов.
Полина не ответила. Вместо этого она схватила оружие и укрылась за военными ящиками, рядом с трупом солдата.
— Да ладно, милая, хватит играть в эти игры, — увещевающим тоном сказал душман. — Ты же понимаешь, что не сможешь причинить мне вред этой пукалкой.
— Это мы ещё посмотрим, — рявкнула Крабстер, а затем высунула руку из-за укрытия и нажала на спусковой курок.
На этот раз она целилась повыше. Девушка знала, что мутанты обладают феноменальной устойчивостью к свинцу, но не могла ещё раз не проверить. Пуля попала в голову Зиверга и забрызгала позади него половину стены. Спереди же, посреди высокого лба, появилась лишь крохотная дырочка. Глаза Полины расширились.
— Ну зачем всё это? — посетовал душман. — К чему столько грязи?
Повернувшись к стене, он некоторое время изучал потёки крови, осколки собственного черепа и кусочки мозга.
— Как же всё-таки люди омерзительны, — с неподдельным отвращением пробормотал Зиверг. — Ваша плоть — воистину отражение вашей грешной души.
Полина с ужасом и глубочайшим разочарованием продолжала смотреть на затылок душмана. Большая, как будто вывернутая наизнанку, дыра сперва испускала кровавые пузыри, но затем постепенно начала зарастать необычной желеобразной субстанцией. Полина даже не поняла, насколько она материальна. Больше всего данная субстанция напоминала плоть Искажённых — полупрозрачный и светящийся студень.
— Ну что, теперь ты довольна? — с насмешкой спросил Зиверг. — Окончательно убила своего приятеля. После той пули в грудь он мог бы ещё выжить. Я остановил тогда кровотечение. Но теперь точно без шансов.