Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан
Шрифт:
— Да что с тобой, Максим? К чему ты говоришь мне какие-то пошлые банальные истины? Теперь ты так думаешь, да? А я по-другому! Ты получил то, что хотел, и теперь пошел своей дорогой! Ты черствый эгоист, Максим! — Она всхлипнула, принялась нервно вытирать платочком влажные глаза.
— Ты знаешь, что у меня вышло три книги?
— Да… Светка сказала.
— Но ты ведь твердо заявила мне, что никогда не стала бы встречаться с человеком, который сочиняет ради денег. Я же именно такой человек. И тем не менее ты хочешь, чтобы мы встречались. Что все-таки заставило тебя изменить свое мнение?
— Господи,
— Ну зачем же так категорично? Лена, давай не будем встречаться несколько дней, неделю… Подумаем. — Данилов поднялся, сунул руки в карманы белых брюк, шагнул к ней.
Все его домыслы и недавние убеждения враз показались ему жалкими, глупыми, подлыми. Зачем он это говорил? Зачем обидел красивую женщину, которая просто-напросто любит его? Которую и он любит? О чем тут размышлять, что выискивать?
— Уходи, Максим, уходи! — сквозь слезы закричала Лена. — Я ненавижу тебя, потому что больше никогда и никому не смогу верить! Оставь меня, умоляю!
Данилов попятился. Верить? А сам-то он верил ей? Пожалуй, нет. Где-то в подсознании все равно тлела мысль: если я придумал такую сумасшедшую любовь ради того, чтобы написать роман и заработать деньги, почему бы и ей не придумать то же самое — для достижения своей цели? Ведь на самом деле такого не бывает… А когда он услышал рассказ Светланы, тлеющая мысль вспыхнула страшным пламенем, сжигая его душу. И разум…
Но если такая любовь бывает? Была?
Он не знал, что делать. Сухой колючий комок застрял в горле, перед глазами запрыгали белые искры, словно солнечные блики на глади воды. Нужно было подумать, прийти в себя… Или — немедленно встать на колени и умолять ее о прощении?
— Уходи, уходи… — как в забытьи, повторяла Лена.
— Извини… — пробормотал Данилов. — Я ничего не соображаю. Ничего не могу понять. Пожалуйста, прости, не знаю, что на меня нашло… Я уйду, но позже позвоню тебе. Можно, Лена?
— Нет! — еще сильнее разрыдалась она. — Я ненавижу тебя!
Виновато склонив голову, он вышел на улицу, несколько минут постоял у ее подъезда, не зная, вернуться или уйти. Возвращаться было бессмысленно. Лена не пустит его в квартиру, да и сам он в таком состоянии не способен что-либо объяснить ей. И Данилов медленно побрел к автобусной остановке.
29
Горячий воздух вместе с городским шумом врывался в открытые окна машины. Горячий шум… горячее напряжение.
Откинувшись на спинку сиденья, Алтухов со скучающим видом разглядывал Бородинский мост. Но этот барственно-равнодушный вид был всего лишь маской. Потому что рядом сидел богатый предприниматель Лев Константинович и, положив стопку машинописных страниц на руль, внимательно читал план и первую главу заказанного романа. Алтухов ждал. Многое зависело от того, что сейчас скажет бизнесмен. Одобрит, выдаст аванс — и Алтухов начнет совсем другую жизнь. Вначале позвонит Лене,
Это и есть новая жизнь.
И начнется она через несколько минут, если, конечно, бизнесмену понравится его план и первая глава, если он еще не раздумал увековечить свою любовь к зеленоглазой блондинке.
Вроде бы нет, внимательно читает каждую страницу, что-то помечает золотым пером на полях. В белой рубашке с короткими рукавами, при галстуке, в дорогих темных очках — держит марку! А ведь был недавно каким-то бухгалтером или младшим научным сотрудником в НИИ; может быть, считал за счастье попасть на чей-то творческий вечер в ЦДЛ, с завистью поглядывал на сидящего в президиуме Алтухова — бывало, сиживал, как же: смена, талантливая молодежь! — но не запомнил его, далеко сидел…
Теперь сидит близко, но уже не завидует писателю. Бизнесмен! Деловой человек… Деловой, мать его за ногу! Восемь тысяч готов отстегнуть за роман о своей бабе. Это значит, все остальное уже есть. Сколько ж у него денег? A-а, что об этом думать! Сколько бы ни было — все его, проехали эту остановку.
Алтухов медленно отвел со лба влажную прядь. Когда ж она кончится, эта жара? Осточертела уже. Так и подмывало спросить: ну как, нравится? Все нормально? Аванс даете? Но он крепился, молчал, разглядывая Бородинский мост. Чего суетиться? Прочтет, скажет.
А если ничего не получится? Света не вернется к нему? Придется опять жить под одной крышей с Валей и вспоминать красивые голубые глаза и два чудесных вечера в квартире Макса…
Чего он там разглядывает?! Буквы забыл, что ли?
Савин сбил страницы в аккуратную стопку, положил ее на свое колено и лишь после этого повернулся к Алтухову.
— Ну что ж, Юрий Александрович, я вполне удовлетворен вашей работой. Честно признаюсь, волновался, когда читал. Кое-кто уже с нетерпением ожидает мой подарок, а вдруг у вас ничего не получилось, вдруг это неинтересно, скучно? По-моему, получается неплохо. Этот роман станет настоящей сенсацией в Москве. Представляете? Все, у кого есть деньги, кинутся заказывать писателям романы о себе, о своих, так сказать, подругах, но я-то был первым! — Он самодовольно усмехнулся.
Алтухову очень хотелось сказать: тогда гони деньги! Но это от радости. Скакнуло вверх настроение, и захотелось немного подурачиться. Не надо, держись.
— Тогда будем работать дальше, — кивнул он.
— Я сделал несколько замечаний, вы обратите на них внимание, — Савин протянул Алтухову рукопись. — И давайте уточним кое-какие детали нашей с вами работы.
— Детали — после аванса, — небрежно заметил Алтухов.
— Ну да, я же с вами еще не расплатился. Итак, на какой сумме мы с вами тогда остановились?