Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан
Шрифт:
— Збигнев любит выпить, часов до десяти Савин от него не отделается. Охранника дадим своего. В шесть я вызываю к себе Цуцму и Шурика и поручаю им ровно в восемь зайти к писателю Алтухову и взять то, что уже написано. Таким образом, мы срываем их операцию. Далее, они привозят текст, вы смотрите его, если есть тема для разговора, посылаем этих орлов за Савиным, он к тому времени вернется домой, и разговариваем. Обо всем. Тут уж он вряд ли посмеет врать.
— Голова! — усмехнулся Григорий Анисимович. — А Марина? Кого к ней приставить?
— Никого, — уверенно ответил Казанков.
— То
— Не думаю, что она согласится действовать вместе с Цуцмой и Шуриком. Но даже если и предположить это, без них и Савина она ничего не сможет сделать. Естественно, разозлится. Понимаете, на кого?
— Сие для меня тайна за семью печатями, — усмехнулся Лизуткин. — Думаешь, это не опасно для нее?
— А что она может сделать одна?
— Многое может… я все-таки приставлю к ней человечка. Но ты молодец, Федя, все просчитал. Я твой должник. Да… Цуцма и Шурик… они справятся? Не подкачают?
— Это мои заботы, Григорий Анисимович. За то и деньги получаю. И плачу.
— И премии, — напомнил Лизуткин. — Если все выйдет по-твоему — завтра станешь богаче на тысячу долларов. Это помимо компенсации за расходы.
— С вами работать — одно удовольствие, — серьезно сказал Казанков. — И чего мы раньше перестройку не сделали?
Когда он ушел, Григорий Анисимович еще долго сидел в кресле, уставившись неподвижным взглядом на золоченую ручку шкафа у противоположной стены. Он пытался понять, почему дочь остановила свой выбор на невзрачном с виду директоре банка. Ведь, как ни крути, Максим-то лучше, а деньги у нее самой есть… И не мог догадаться мудрый родитель, многоопытный руководитель, что дочери в постели нужен был раб, а Максим для этой роли не годился.
33
Вопреки совету отца, Марина все же приехала в банк. Разве можно было в такой день сидеть дома и слушать заботливое кудахтанье Регины? Или запереться в Крылатском, в совсем пустой и неуютной квартире? До вечера еще столько времени!
А здесь, углубившись в бумаги, пришедшие за последние дни, сама не заметила, как солнце покатилось на запад.
Савин возил ее обедать в ресторан у «Багратионовской» и был так галантен, так щедр, что Марина, вспоминая вчерашнюю ванну, уже решила, что сегодня согласится выйти за него замуж. Правда, им обоим еще нужно развестись, но это уже мелочи. Его жена сегодня не ночевала дома, значит, нашла себе другого мужика и возражать не будет. Данилов тоже… Скотина! Хорошо, пусть его нельзя вернуть, но ответить за свой поступок он должен! Как там у Эдгара По? «Никто не может обидеть меня безнаказанно», кажется, так. Вот именно!
Звук открываемой двери заставил Марину вздрогнуть, так увлеклась она своими мыслями. Энергичный, сосредоточенный Савин пружинистым шагом подошел к ее столу, плюхнулся в кресло для посетителей. Марина удивленно раскрыла глаза при виде сияющего, самодовольного лица директора. Сейчас он ничем не напоминал визжащего поросенка, на котором она так славно скакала вчера в кипящей воде.
— Ты нашел клад, Лева? — спросила она.
— Год назад нашел, но никак не мог сделать его своим достоянием, чтобы можно было видеть каждый день,
— Вечером услышишь, — уклончиво ответила она, но ободряющей улыбкой дала понять, что согласна с ним. — У меня сейчас другим голова занята.
— А у меня — только этим! — торжественно сказал Савин. — Ни о чем другом я сейчас думать не могу. Но ты представляешь, как бывает? Когда бегаешь, суетишься, ломаешь голову, как решить проблему, — ничего не получается. Но как только любимая женщина приветливо, так сказать, улыбнулась, проблемы решаются сами собой! Я только что нашел кредит в два миллиарда! Под вполне приемлемые проценты. Компьютерный анализ показал — это как раз то, что нам нужно!
— Поздравляю, Лева. Как тебе удалось это? Кто-то из друзей вернулся в Москву с Канарских островов?
— Именно! Вчера, Мариночка, вчера вернулся! Я сегодня позвонил в его банк, ни на что особо не надеялся, и вдруг — за двадцать минут решил проблему! Правда, деньги дают под личную гарантию Григория Анисимовича, но это уже мелочи. Ты для меня счастливый талисман, сокровище мое, Мариночка! — Он потянулся, поцеловал ее губы.
— А ты… сияешь как медный таз.
— Начищенный медный таз?
— Ну да.
— А кто у нас главный чистильщик сегодня?
— Марина Данилова.
Савин решительно покачал вытянутым указательным пальцем:
— Никаких Даниловых! И слышать не желаю больше эту фамилию. Марина Савина! А? Звучит?
— Вечером, Лева, вечером.
— Может, не стоит нам ждать до вечера, моя милая? Запрем дверь и…
— Прямо сейчас?
— Нет, — с сожалением вздохнул Савин. — Прямо сейчас меня зачем-то вызывает Григорий Анисимович. Но через час я вернусь, и тогда… — Он с вожделением облизнулся.
— Зачем вызывает? — насторожилась Марина.
— Наверное, прослышал, что я договорился о кредите. У него же шпионы везде есть. Хочет узнать подробности.
— Шпионы у него не для того, чтобы узнавать о твоих победах, об этом ты сам прибежишь и скажешь. У них совсем другие обязанности.
— Не преувеличивай их значение, Мариночка, — бесшабашно махнул рукой Савин. — Как говорится — пусть говорят! Теперь нам с тобой и сам черт не страшен!
— И все же будь осторожен, Лева, — попросила Марина, когда он, еще раз поцеловав ее, резво вскочил на ноги. — Когда вернешься в банк, сразу же иди ко мне.
— И мы закроем дверь…
— Лева! Ты не забыл, какие у нас планы на вечер?
— Нет. Я уже проинструктировал ребят, они готовы. Но теперь я думаю… может быть, тебе не следует идти к нему? Если Данилов способен открыть дверь любому, зачем тебя втягивать в это дело?
Он уже видел ее своей, сокровищем, личным достоянием, а сокровище необходимо беречь.
— Все же я должна… должна понять, с каким настроением мы расстаемся с ним навсегда. Все же столько лет провели вместе, хочется… не вернуть его, нет, это уже невозможно, а сделать так, чтобы не осталось у человека злобы. И если он понимает, что незаслуженно оскорбил меня, извинится, тогда я уйду со спокойной душой. А если нет — пусть пеняет на себя.