Разрушенный мир

Орлов Андрей Юрьевич

Ну и дела. Впрочем, уж кто-кто, а я давно знал, что есть сражения, которых лучше избегать. Ну или по крайней мере отложить их на потом. Увы, в этом теле я двоим подкованным бойцам пока не противник. Слишком плохо еще освоился, а никакой чудесной суперсилы, которая по мановению руки решила бы все проблемы, тоде не завел.

Но завести такую точно стоит!

А все-таки обидно. Не успел я, значит, насладиться ласковым солнышком, зеленью, которая действительно имеет зеленый цвет и не пытается тобой поужинать, пением птиц, как меня вновь тащат… в привычную среду обитания.

Из

разговоров наших конвоиров и злобного шипения Водена, периодически прерывающегося от очередного пинка, я узнал, что ведут нас в пещеры. В одну из обширных сетей пещер, обжитых этими людьми.

— Варвары, чтоб их! — потирал Воден локтем ушибленных бок. — Они тут раньше жили, на этих землях. Еще лет триста назад, когда сюда первые колонисты от моря пришли, они уже были здесь. Жили в землянках, охотились. И поклонялись горам и рудным всяким… Ай!

— Да что ты там бубнишь, чучело?! — обладатель секиры разговаривал на местном языке как-то рвано, резко, будто всегда угрожал. Сейчас он, впрочем, правда угрожал. — От страха про молитвы что ли вспомнил?! Не поможет. Осквернителям и выродкам вроде вас уже вообще ничего не поможет.

— Вашей милостью, господин, вашей милостью. — как уж мог поклонился Воден. И вновь обратился ко мне. — Ну так вот, а пришлые, предки ваши, сюда за рудой и перлись. Ну и, уже хорошо зная металлы, быстро согнали аборигенов с насиженных мест. Выгнали в чащи да в пещеры никому не нужные, где руды нет.

— А что ж их за три-то века не истребили? — одними губами промямлил я. — По-моему, у них все до сих пор неплохо.

И, для правдоподобия, уже громче промычал что-то про птичку — она как-раз сидела на ветке неподалеку. Давно покинув хоженый тракт, мы петляли какими-то тайными тропами. Однако, это действительно были именно тропы, а не глухой лес, так что терпимо.

— Да кому они, мать их, нужны? Они же разбойники обычные. Выползают из своих укрытий, грабят народишко. Если тронут… Ай, да я ничего, ничего! Если тронут дворян или слуг их — ну, вышлет знать очередных карателей, те порежут десятка два-три дикарей, развесят вдоль дорог, и все тут. Жизнь простого люда мало кого из знати когда волновала. А выкуривать этих из бесконечных пещер, известных им как пять пальцев — никаких войск не напасешься.

Вскоре, впрочем, болтовня Водена конвоиром надоела окончательно. Он, для отвлечения внимания, правда начал бормотать что-то вроде молитв, если я в них что-то понимаю, и ему просто заклеили рот какой-то липкой слизью. Как уж маг не плевался, а справиться с ней не сумел, так что теперь шел молча.

А цель наша, видимо, приближалась. Я начал ощущать приличный уклон — мы явно пошли в гору. Деревья становились все мельче и реже, пару раз пришлось обходить стороной каменистые расщелины.

Возле очередной такой Йольюй вдруг замер, а затем дернулся всем телом и заорал:

— Назад!!!

Его неназванный спутник среагировал мгновенно. Шедший позади, он с силой схватил нас за наши путы и дернул на себя, прыгая подальше от расселины.

Мы с Воденом повалились было на спины, но тут со стороны дыры и оставшегося близ нее Йольюя раздался режущий уши стрекот

вперемешку с громким щелканьем, и мы синхронно начали вертеться, стараясь увидеть, что происходит.

А происходило явно что-то нехорошее. Йольюй тоже успел отскочить подальше, только вбок, но теперь на свет из под земли лезла тварь весьма отвратного вида.

Кого же она мне… Точно! Когда-то давно, пока вода в наших реках еще была чистой, в них в изобилии водились раки. Так много, что они служили пищей самым бедным крестьянам. И обильно вошли в память народа. Я видел много их статуэток, картинок с ними и прочего подобного. И вот эта тварь походила на такого рака. Только мягкого, словно вытащенного из панциря — и метра два длиной.

— Проклятье! — простонал Йольюй. — Детеныш. Они еще умеют…

Договорить парень не успел. Тварь развела мягкие слизистые клешни в стороны, и между ними протянулась яркая даже на свету молния, тут же сжавшаяся в точку, а затем полетевшая прямо в нашего пленителя.

— Берегись! — с этим криком выскочивший из-за наших спин здоровяк заслонил напарника, выставив между собой и летящим разрядом секиру. Металл заискрил, на мгновение вспыхнул мягким зеленым светом, и не получивший повреждений воин метнулся к слизистой твари, злобно что-то пищащей у края ямы.

— Эгже, нет, стой!!! Он уже…

Все произошло мгновенно. Вот огромная фигура с искрящейся секирой делает прыжок, нависая неизбежным роком над сжавшейся в комок тварью, вот со свистом опускается топор…

А вот из недр склизкого месива выстреливает «букет» из толстых шипов, скорее напоминающих хитиновые трубки, и воин буквально повисает в воздухе, наколотый на эти трубки как муха на булавку.

Но смерть, как известно — не повод менять планов. И Эгже завершил свое дело. Стальным тараном топор вошел в тело чудовища, сминая и с хлюпаньем разрывая водянистую плоть. Брызжа слюной и кровью, воин бил и бил, пока руки его не ослабли, выронив секиру.

Следом упал и он сам, по пояс провалившись во внутренности обмякшей твари.

Только я обрадовался хоть какому-то шансу на спасение, как услышал прямо над головой:

— Лежите и ждите, друзья мои. Посчитаю какое-нибудь ваше действие угрожающим — просто отрежу вам ноги, тут же. Тебя, блаженный, папаша будет любить и таким, сомнений нет.

Заканчивал фразу Йольюй уже склонившись над своим подельником. Голос его как и всегда не выражал ничего, кроме насмешки и презрения, но по резким дерганным действиям и дрожащим рукам было видно: он неслабо нервничает. Лучше правда не дергаться — отрежет ведь ноги-то…

Лежа, мы наблюдали, как в полной тишине наш пленитель снимает тело Эгже с этих трубок… Ого, а они, оказывается, неглубоко вошли. На живот мужика было страшно смотреть, но я даже отсюда видел — кишки повываливались, а органы-то целы. Ни слизи, ни желчи.

Водена вырвало.

Йольюй же, распластав тело на камне, принялся заниматься чем-то непонятным. Поснимал с себя бусы и четки, обложил ими тело, тщательно выверяя место каждой, а затем стал ходить вокруг этого всего, обсыпая пылью из кожаного мешочка и бормотать отрывисто: