Разрушители. Грибки и грядущая пандемия

Моноссон Эмили

К концу века сотни тысяч растений прижились вдали от родных мест. Американцы наслаждались разнообразием, а фермеры получали от этого выгоду. Конечно, это затмевало опасность, которую несли насекомые, ржавчина, парша и другие болезни, добравшиеся до континента. Но не для всех – у действий Фэрчайлда и его миссии, одобренной Министерством сельского хозяйства США, нашлись и критики, самым ярым из которых был Чарльз Марлатт.

Марлатт знал своего оппонента еще ребенком: оба выросли в Канзасе⁵⁹, и Марлатт, который был на шесть лет старше, считал Фэрчайлда кем-то вроде младшего брата. Фэйрчайлд тяготел к растениям, а Марлатт изучал насекомых и вредителей сельскохозяйственных культур. Они были родственными душами, представляя собой инь и ян современного сельского хозяйства. Фэйрчайлд отправился в экзотические страны, начав карьеру странствующего исследователя, а Марлатт погрузился в изучение периодических цикад и вредителей сельскохозяйственных культур в Калифорнии, Вирджинии и Техасе. В 1889 году Марлатт был принят в Бюро энтомологии Министерства сельского хозяйства США на должность ассистента⁶⁰. Воссоединившись в Вашингтоне, ученые все еще оставались достаточно хорошими друзьями,

чтобы Марлатт в 1905 году стал шафером на свадьбе Фэрчайлда и Марион Белл, дочери Александра Грейама Белла. Но дружба была недолгой.

Марлатт считал чудесные растения, импортируемые Фэрчайлдом и другими, не более чем троянским конем⁶¹, который прятал внутри болезни, каждая из которых могла стать потенциальной катастрофой для американских лесов, а значит, и для американцев. За время своей работы в Министерстве сельского хозяйства США Марлатт выступал против необдуманного ввоза в страну переносчиков вредителей и патогенов⁶², но это была непопулярная позиция, поэтому все усилия шли насмарку. Министерство стремилось расширить сельскохозяйственные возможности страны, а ее граждане наслаждались новинками – экзотическими фруктами и овощами, растениями и деревьями, которые украшали теперь их сады. Более десяти лет Марлатт беспокоился о том, что не мог увидеть или потрогать, но что обладало силой уничтожить урожай или превратить здоровые леса в безжизненных призраков. А в это время Фэйрчайлд находил только положительные стороны в очередном новом сорте персика, яблока или зерна. Это привело к тому, что два старых друга оказались по разные стороны баррикад, и каждый считал, что именно он знает, что есть черное, а что белое.

В 1909 году Марлатт решил добиваться федеральной защиты от импортируемых вредителей и патогенов. В идеале он хотел бы полностью прекратить импорт экзотических растений и их культивирование⁶³, но начать пришлось с разработки законопроекта, который наделял бы Министерство сельского хозяйства США полномочиями контролировать получение и распространение импортных растений. Однако против выступил комитет восточных питомников – небольшая группа, очень зависящая от импорта. Питомники, как позже писал Марлатт, «больше заботились, как бы их не ограничили в деятельности, а о последствиях, к которым она могла привести страну, не слишком переживали»⁶⁴. К ним присоединились дамские клубы, куда входили тысячи образованных женщин, для которых не нашлось места в садоводческих и ботанических обществах. Они собирали средства на украшение территорий и активно участвовали в политике, направленной на сохранение американского ландшафта. Они протестовали против принятия нового законопроекта, и то, что их мнение имело для конгресса даже больший вес, чем позиция питомников, «было зловещим знаком»⁶⁵ для его инициативы, как писал Марлаттт. Попытка провалилась. А затем появились вишневые деревья.

Шестого января 1910 года две тысячи японских вишневых деревьев были отправлены из Японии в округ Колумбия для посадки на недавно созданной аллее, ведущей к монументу Вашингтона. Эта идея принадлежала Фэйрчайлду. Несколькими годами ранее он и его жена Мэрион посадили японские вишневые деревья в своем поместье и заметили, какую радость окружающим доставляют пышные розовые цветы. Желая поделиться этой красотой, Фэйрчайлд представлял себе простирающееся в разные стороны пространство, полное цветов, – прекрасную картину, которой смогли бы любоваться все желающие. Время для реализации этого проекта было выбрано удачно: в 1907 году Соединенные Штаты и Япония заключили так называемое «джентльменское соглашение». По нему японцы согласились ограничить иммиграцию в Соединенные Штаты, а США пообещали вынудить Сан-Франциско, где процветала расовая нетерпимость, отменить недавно принятый приказ о сегрегации «всех азиатских» детей, вынудивший их ходить в отдельные школы. Для президента Уильяма Говарда Тафта вишневые деревья стали рукопожатием, которое по традиции скрепляет сделку, и Фэйрчайлд ее организовал. Он инициировал ввоз трехсот деревьев⁶⁶, а мэр Токио выбрал и отправил две тысячи. Казалось, все были счастливы. Кроме Марлатта.

Поскольку Министерство сельского хозяйства США контролировало ввоз деревьев, Марлатт увидел для себя возможность проинспектировать их – у него были на это полномочия. Вишневые деревья прибыли в Сиэтл в декабре 1909 года и были отправлены по железной дороге в Вашингтон. В январе 1910 года они прибыли в конечный пункт назначения, и Марлатт отправил группу энтомологов, включая миколога Флору Паттерсон, чтобы они осмотрели деревья. Скоро до Марлатта дошло сообщение – в прибывшей вишне были найдены щитовки, личинки древоточцев, корончатые галлы (заболевание, вызванное бактерией) и грибки, которые можно было идентифицировать только до принадлежности их к определенному роду, но не дальше. После осмотра Марлатт написал: «Я оказался в разворошенном осином гнезде, в котором гудели без остановки фитопатологи и энтомологи»⁶⁷. Он рекомендовал уничтожить все прибывшие деревья, сказав, что страна, в которой сельское хозяйство защищено законом, не позволила бы ввозить настолько больные экземпляры⁶⁸. Отчет был отправлен Тафту, который приказал сжечь деревья, и 28 января вишни, проделавшие путь через Тихий океан, а затем через весь континент, были свалены в кучу и сожжены – не лучший шаг для налаживания отношений между странами. В статье New York Times выражалась обеспокоенность по поводу того, что «чувства японцев могли быть ранены»⁶⁹, когда «прекрасный подарок, богатый корнями и ветвями», был сожжен. Как писали в Times, «тщательно организованный несчастный случай», возможно, стал бы более разумным выходом. Но международного инцидента не произошло, и пока народ переживал, мэр Токио принес извинения⁷⁰ за то, что прислал бракованные деревья. Два года спустя более трех тысяч молодых, здоровых вишневых деревьев прибыли из Токио, прошли проверку и были высажены вдоль Приливного бассейна. Жене японского посла выпала честь высадить в землю округа Колумбия второе дерево.

В 1911 году, после того

как было публично продемонстрировано, какой риск несут необдуманные поставки растений, Марлатт все еще добивался принятия необходимого закона. Он решил обратиться к народу, опубликовав статью в популярном журнале National Geographic⁷¹, которым в то время руководил Александр Грейам Белл, тесть Фэйрчайлда. К слову, последний был также помощником редактора. Марлатт использовал эту возможность, чтобы расшевелить читателей. Для этого он решил напугать их перечислением завезенных вредителей и болезнетворных микроорганизмов, орудующих в их домах и дворах, а также по всей стране. Он опубликовал фотографии, на которых были запечатлены скопления непарных шелкопрядов на стволе дерева, черные опухолевидные массы картофельной парши, облепившие клубни (эта болезнь, уже распространившаяся по Ньюфаундленду, угрожала теперь картофельной промышленности США), ряды уничтоженных каштанов. «Похоже, что вся каштановая роща Америки обречена», – написал Марлатт и добавил, что «всего этого можно было избежать, если бы были приняты соответствующие законы о карантине растений». Он отметил, что 50 % известных вредителей имеют иностранное происхождение. Другие страны уже признали, что импортируемые растения несут с собой не только дары, но и бедствия. В некоторых из них были приняты строгие законы, предусматривающие карантин и контролирующие меры, в других был введен полный запрет на импорт растений из питомников, находящихся на территории Соединенных Штатов.

Марлатт сказал, что США – единственная «великая держава», которая никак не регулирует импорт, и это сделало ее «свалкой» зараженных растений, забракованных европейскими портами. Франция уже пережила разрушительную инфекцию, вызванную крошечным насекомым под названием Phylloxera vasta trix, то есть виноградная филлоксера. Этот вредитель был родом из долины реки Миссисипи и питался виноградными листьями и корнями. В 1862 году он был завезен во Францию вместе с виноградными лозами⁷² и начал свое шествие по Провансу и Бордо, а после распространился в Бургундии. Со временем нашествие насекомых охватило Испанию, Италию, Германию и другие страны. Тогдашние пестициды не смогли уничтожить жука, и отчаявшиеся виноградари, понимая, что европейские лозы больше не выдерживают этого натиска, стали выращивать американский виноград или его гибриды, что пришлось не по нраву любителям вина. Полученному в результате напитку, по мнению французов, не хватало хорошего вкуса. Это привело к тому, что садоводы с неохотой стали прививать свои лозы на американские корни⁷³. Оправившись от заражения, Франция возобновила импорт вина⁷⁴, но самозванцы уже продавали дешевые подделки, а вредитель дал незараженным странам возможность увеличить экспорт, по крайней мере на то время, которое требовалось французским виноградникам на восстановление. Чтобы обезопасить себя в будущем от подобных ситуаций, в 1878 году несколько европейских стран объединились и заключили фитосанитарное соглашение⁷⁵, по которому весь импорт растений должен был проходить проверку на отсутствие виноградной филлоксеры. Чего не скажешь о Соединенных Штатах, которые по большей части продолжали оставаться открытыми для бизнеса, не выражая серьезных опасений.

После статьи Марлатта прошло несколько месяцев, прежде чем в National Geographic появился ответ, написанный Фэрчайлдом. К своей статье он приложил изображения фиговых деревьев и манго, а также фото разросшихся полей люцерны и рядов винограда без косточек, привезенного из Италии, – из него получался особенно вкусный изюм. Там же была фотография мешков, доверху заполненных семенами. Посыл Фэрчайлда был прост: вместо смерти и разрушений общество ждет изобилие, главное – собрать его и привезти домой. Но к тому времени аргументы Марлатта успели набрать определенную силу.

В августе 1912 года конгресс после некоторых изменений принял закон о карантине растений. В соответствии с ним был создан совет, которому было поручено разработать систему инспекции, которой он будет управлять. Марлатт хотел, чтобы карантину подвергались все ввозимые растения, но закон привязал импорт к надежности страны-поставщика: если она признавалась безопасной, потому что с большим вниманием относилась к выявлению вредителей и болезней, значит, торговать с ней было разрешено. Если нет – на количество и использование импорта вводилось ограничение. Растения, известные как переносчики болезней, попадали в черный список или требовали обязательного карантина и фумигации. Закон также позволил Министерству сельского хозяйства США проводить инспекцию и принимать решение о карантине в отношении импортируемых растений и тех экземпляров, которые продавались между штатами⁷⁶.

Несмотря на то что закон улучшил ситуацию, вредители и патогены все равно проскальзывали. Некоторые были слишком малы, чтобы их можно было увидеть, – микроскопические споры. Некоторые могли жить в почве, окружавшей корни, или скрывались в виде яиц под листьями. Понимая, что мер недостаточно, разочарованный Марлатт сделал еще одну попытку и предложил стране полностью запретить импортные растения, но Фэйрчайлд, который в 1917 году уже покинул Министерство сельского хозяйства США, написал в ответ на ужесточение правил: «Мы можем сказать себе: “Давайте будем независимы от иностранного производства растений”. Давайте защитим нашу природу и построим стену карантинных правил, чтобы не допустить проникновения болезней… Но мир смотрит на это иначе, выбирая расширение связей… уменьшение изоляции, а также увеличение разнообразия растений и растительной продукции по всему земному шару»⁷⁷. Полный запрет был отклонен, но в 1918 году Министерство сельского хозяйства США ужесточило ограничения, запретив ввоз растений с почвой, которая крепилась к корневому комку. Также было добавлено требование о фумигации некоторых партий. Все импортируемые растения должны были проходить через Вашингтон или Сан-Франциско, чтобы их могли осмотреть сотрудники Министерства сельского хозяйства США. Данные изменения фактически положили конец импорту растений для прямой продажи потребителям (растений для посадки, а не для разведения)⁷⁸. Помогло бы это сохранить каштановые леса в США, введи министерство ограничения на несколько десятилетий раньше, – сказать сложно.