Разрушительная ложь
Шрифт:
Остаток фразы потонул в новой волне наслаждения, когда он потянулся, чтобы погладить клитор.
Один раз. Другой. Достаточно, чтобы усилить ощущения, но недостаточно, чтобы подарить освобождение.
– Я люблю, когда ты так сладко умоляешь. – Он уткнулся мне в шею и прикусил кожу. – Тебе нужно кончить, да?
– Да, – всхлипнула я.
– Тогда будь хорошей девочкой и двигайся мне навстречу.
Я повиновалась. Выгнула спину и принялась трахать его в ответ, а он схватил меня обеими руками за бедра и дернул на себя. У меня вырвались
– Вот так, – простонал он. – Ты так прекрасна, когда мой член растягивает твою тугую киску.
По венам побежало электричество. Оно освещало меня изнутри, и Кристиан разогревал его все сильнее с каждым толчком.
Он сильнее сжал мое горло, протянул руку и ущипнул за сосок.
– Кончай, милая.
Больше мне ничего не требовалось.
Оргазм наконец вырвался на свободу. Он поглотил меня целиком, посылая волну жара от макушки до кончиков пальцев ног.
Мое тело согнулось от наслаждения, и я бы рухнула на пол, если бы не Кристиан.
Я еще парила на пике блаженства, когда он развернул меня и поднял – я оказалась спиной к окну, обвив ногами талию Кристиана.
Он еще не кончил, но движения стали мягче.
– Обожаю чувствовать, как ты кончаешь на мне. – Он поцеловал меня в шею и в губы. – Ты идеальна.
Слова попали в самую уязвимую точку.
В горле встал ком эмоций, но я обхватила Кристиана руками за шею и задвигалась быстрее – проще было взять на себя инициативу, чем исследовать чувства, пробужденные его словами.
Дыхание Кристиана сбилось. Его мускулы напряглись, и я почувствовала, как он пульсирует внутри меня, а потом наконец с громким стоном кончает.
Мы обнялись и прижались друг к другу лбами, переводя дыхание.
– Итак, – выдохнула я. – Получилось расслабиться?
Его смех завибрировал на коже, вызвав у меня улыбку. Мне нравилось, когда он искренне смеялся. Это стало происходить чаще, но по-прежнему было предметом гордости.
– Да, Бабочка.
– Хорошо. – Я держалась за него, пока он нес меня в ванную.
Я бы никогда не нашла в себе смелости сделать нечто подобное с кем-то другим. Страх оказаться отвергнутой был бы слишком силен, даже в отношениях.
И именно это я любила в Кристиане. С ним я могла в равной мере быть собой и той, кем я стремилась стать.
Рядом с ним мне не было страшно.
Глава 37
Кристиан
Вечера со Стеллой были моим единственным умиротворением.
Дни были полны рабочих хлопот и хаоса. Я провел последний месяц, отсеивая подозреваемых в предательстве и выяснял, как, черт возьми, кто-то создал устройство, похожее на Сциллу, и в чем его связь со сталкером Стеллы, и пытался выследить самого ублюдка-сталкера.
У меня уже был список подозреваемых. От каждого имени холодела кровь, но мне следовало проявить осторожность. Нельзя делать публичный шаг, пока я не буду знать имя предателя. Доверие работает
Я придумал идеальную ловушку, но нужно было дождаться ежегодного покерного турнира «Харпер Секьюрити». А пока я не мог доверить конфиденциальную информацию ни единому человеку.
Касательно Сциллы – я почти не сомневался, что за подделкой устройства стоит «Сентинель». Они копировали все, что я делал; логичным следующим шагом казалось копирование оборудования. Кроме того, нельзя исключать подкуп или шантаж, кто бы ни был предателем.
Подозрения не отпускали меня. Сначала я разберусь с предателем. Потом займусь «Сентинелем».
Единственный оставшийся вопрос – их связь с преследователем Стеллы и личность ублюдка.
Я прошерстил контакты Стеллы, но за прошедшие годы она общалась с таким количеством людей, что было невозможно сузить круг до приличного списка подозреваемых. Преследователем мог оказаться кто угодно – от старого коллеги до бариста, который каждый день делал ей напитки.
В глубине души я понимал: можно было продвинуться дальше во всех расследованиях, если бы я не отвлекался. Я хотел проводить время со Стеллой, а значит, никаких долгих часов и сверхурочной работы в офисе.
Я водил ее на свидания каждые выходные, ужинал с ней каждый вечер и трахал ее до беспамятства каждую ночь, постоянно осознавая, что должен был провести это время, занимаясь чем-то другим.
Способность Стеллы воздействовать на мои рациональные решения проявилась примерно через неделю после своевременной кончины Фрэнка Риверса.
Я щелкал ручкой, глядя на записку, лежащую передо мной на столе.
С момента поездки на Гавайи сталкер ушел в подполье. Никаких новых записок и контактов… до сегодняшнего дня.
Щелк. Щелк.
Два напечатанных предложения, доставленных в простом конверте без надписей. Он оказался среди остальной почты, хотя на нем не было адреса.
Ты не можешь защитить ее, и она НИКОГДА не будет твоей. Она моя.
Шепот ярости пронзил мое естество.
Само сообщение – ерунда. Его будто написал капризный ребенок.
Гораздо сильнее беспокоили три приложенные фотографии: Стелла завтракает в кафе рядом с «Миражом», фотографируется на Национальной аллее и выходит из продуктового магазина.
Все три сделаны после нашего возвращения с Гавайев.
Ярость сгустилась, покрыв мою кожу инеем. Возникло искушение отыграться на одном из многочисленных имен, которые я держал в своей базе данных именно для этих целей, но я подавил желание в пользу расчета следующего шага.
Я не мог доверить безопасность Стеллы никому, даже Броку. Он не входил в список подозреваемых, но не заметил, как сталкер подобрался достаточно близко, чтобы ее сфотографировать – а это большая оплошность.
Конечно, его работа – защищать, а не следить, но я все равно разозлился.