Разрушительная ненависть
Шрифт:
У Алекса началась паранойя из-за безопасности Авы после того, как ее похитил его дядя; он даже нанял телохранителя, но ее начало раздражать постоянное чужое присутствие. Они сильно поссорились, но потом Алекс сдался и убрал охрану.
– Мы работаем над этим. – В его голосе послышался намек на недовольство. – Она говорит, я параноик.
– Так и есть. И я говорю это, как ее брат, – человек, которого крайне заботит ее благополучие.
Он раздраженно хмыкнул, но не стал развивать тему.
– Я остался по еще одной причине.
Я поднял брови, удивившись нетипичной для него запинке.
– Ладно. Если только это не очередное признание в семилетней лжи, потому что Богом клянусь…
– И кто из нас параноик? – Алекс нахмурился и потер рукой подбородок.
Чем дольше он колебался, тем сильнее разгоралось мое любопытство. Алекс редко подбирал слова. За исключением Авы, его совершенно не волновало, как их воспримут окружающие.
– У меня никогда не было большой семьи, – наконец сказал он. – Как ты знаешь, моих родителей и сестру убили, когда я был ребенком, а мой дядя оказался психопатом.
Только Алекс мог излагать столь жестокие факты с такой непоколебимой честностью.
– У меня всегда было немного друзей, и это нормально. Большинство людей мне не нравится. Я занимался бизнесом и дополнительными проектами, и этого хватало. – Он нервно сглотнул. – Потом я встретил тебя и Аву. Сначала вы здорово взбесили меня своим настойчивым соблюдением приличий и решимостью видеть в людях лучшее, каким бы глупым ни казалось это стремление.
Я фыркнул, но грудь сжало странное напряжение.
– Но… – Алекс снова замялся. – Вы видели лучшее и во мне. Вы единственные видели во мне нечто большее, чем банковский счет, статус или деловые связи. И пусть у нас разные взгляды на жизнь и подход ко многим вещам, ты и Ава… – Его голос смягчился. – Если я и могу назвать кого-то своей семьей, то именно вас.
Твою мать. Если я не смогу сдержать слез из-за слов Алекса, он никогда не оставит меня в покое.
Но я понимал, насколько тяжело ему далось такое признание. Несмотря на все недостатки, Алекс был хорошим другом – верным, отзывчивым и готовым сжечь мир дотла ради любимых людей.
– Черт, чувак, надо было предупредить меня, что ты планируешь сентиментальный разговор. Я бы принес больше «Клинекса».
Слова прозвучали более сдавленно, чем мне бы хотелось.
Он улыбнулся:
– Это факты, а не сентиментальность. На этой ноте… – Он полез в карман и достал маленькую бархатную коробочку. – Я бы хотел оформить отношения официально.
Уши меня обманывают или действительно прозвучала нотка волнения?
Я тупо уставился на Алекса. Я догадывался, на что он намекает, но мой вялый мозг не успевал осознать.
– Какие отношения?
– Семейные. – Он открыл коробочку, и я чуть не ослеп.
Святые угодники.
Кольцо на бархатной подушечке поражало воображение своими размерами. Я не очень разбирался в бриллиантах,
Он сверкал, как комета в умирающем свете позднего вечера. Вокруг сияли бриллианты поменьше, отбрасывая радужные отблески по всей комнате, а вокруг подушечки было написано серебряными буквами «Гарри Уинстон».
– Я хотел сообщить тебе, что собираюсь сделать предложение. – Алекс снова закрыл коробку, спасая меня от слепоты. – Ты знаешь, как я отношусь к Аве, поэтому не буду утомлять тебя фактами. И я презираю устаревшую традицию спрашивать разрешение на вступление в брак. Но я знаю, как она ценит твое мнение. Я тоже, и хотя мне не нужно разрешение… – Он тяжело сглотнул. – Я бы очень хотел его получить.
После его слов воцарилась тишина.
Алекс. Делает предложение Аве. И станет моим зятем.
В голове пронеслись лихорадочные мысли. Я понял, что у Алекса и моей сестры все крайне серьезно, с того момента, как узнал, что он отказался ради нее от своей компании. Он вернул компанию обратно, как Ава его простила, но столь радикальный шаг говорил о многом.
Но я совершенно не ожидал, что предложение последует так скоро или что он спросит моего разрешения.
Алекс никогда не спрашивал разрешения.
– Я не хотел делать предложение, пока мы с тобой… не разобрались с некоторыми проблемами. – Алекс смотрел на меня пристально и напряженно. – Не хотел ставить тебя в неловкое положение.
Я наконец снова обрел дар речи:
– Сестра хорошо на тебя влияет. Ты рассуждаешь как живой человек.
– Я хорош в подражании.
Я изумленно замолчал, а потом расхохотался.
– Черт, Волков, так я умру от шока еще до свадьбы. Ава будет в бешенстве.
Губы Алекса изогнулись.
– Я могу считать это благословением?
– Не торопи события. – Ко мне вернулась серьезность. – Ты прав. У нас очень разные мировоззрения, и за эти годы мы пережили, э-э, трудный период. Я по-прежнему считаю тебя засранцем в восьмидесяти процентах случаев. Но ты… ты целый год каждый день провожал мою сестру домой, как чокнутый Ромео. Ты всегда ставишь ее безопасность и благополучие выше своих – в твоем случае это говорит о чертовски многом. – Я сглотнул. – Ава – моя единственная сестра. Моя единственная настоящая семья. Я заботился о ней всю жизнь и не доверил бы ее кому попало. Я доверяю ее тебе.
Я не сомневался ни секунды – Алекс без колебаний рискнет ради нее жизнью. Он может быть засранцем для всех остальных, но точно позаботится об Аве.
Я похлопал его по спине, и стеснение в груди усилилось.
– Поэтому да, у тебя есть мое разрешение. Только не убей ее кольцом, а то оно чертовски блестящее.
– С ней все будет в порядке. Она крепче тебя.
– Это правда.
Несмотря на солнечный оптимизм и некоторую наивность, Ава всегда умела выживать. Я недоверчиво покачал головой.