Разрушительница Тьмы

Мидоуз Джоди

Надин не была наследной принцессой. Она не была избранницей Тулуны. Ханна переживала, что нумен оставил её, хотя пыталась запрятать свой страх подальше. Надин была хорошим человеком, но она не была необходима для осуществления мирного плана. Победу одержали бы с Надин или без неё, но только не без Ханны.

Однако Надин была нужна принцессе (а значит, и всему миру), потому что Ханна опасалась, что ей станет всё равно за судьбу мира, если её кузина умрёт.

– Меня ждёт расплата, – тихо сказала Ханна. – Абигайл Этелни без колебаний использует устройство против Эмбрии и Кабервилла.

–

В таком случае нам надо придумать, как от неё защититься. Ты сказала, что забрала чертежи устройства?

– Они в моём нижнем белье. – Даже теперь Ханна чувствовала прикосновение бумаги к рёбрам.

– Хорошо. – Надин сжала её руку. – Ивасленд уверен, что выиграл эту войну, но мы найдём способ их остановить. Теперь, когда устройство закончено, они станут ленивыми и слишком самоуверенными.

Это было не похоже на Ивасленд, который видела Ханна, но в чём-то Надин была права. Абигайл праздновала фальшивую победу, в то время как Ханна готовилась к долгой игре.

– Я почти ничего не понимаю в этих чертежах, – призналась Ханна. – Мы должны найти кого-то, кто в них разбирается и сможет создать противодействующее устройство. Усилить безопасность вероятных мишеней, использовать слабые места их машины и тому подобное.

– У меня есть такие люди. – Надин слабо улыбнулась. – Я продолжала осуществлять твой план. Как и все мы. Мы трудились не покладая рук.

Ханна ей верила. Надин была самым преданным человеком на свете.

– Хорошо. Хайкрауны попросили меня написать родителям, сообщить им, что я в Цитадели Чести.

Надин кивнула.

– Хорошая идея. Полагаю, ни одно из наших писем не дошло до Солспайра. Граф Флайт, советник по внутренним делам и главный над шпионами, их перехватил. У нас нет доступа к голубям, а нашим верховым посыльным запретили что-либо доставлять в Эмбрию. Насколько я знаю, твои родители даже не знают, что ты пропала.

Конечно, они ничего не знают. Они с радостью позволили Ханне рисковать жизнью ради достижения целей Эмбрии, но даже не могли приехать на свадьбу единственной дочери. Молчание Ханны на протяжении последних нескольких дней могло вызвать у них подозрения, и к этому времени они уже могли стянуть к границе войска в ожидании двойного нападения, но не более того.

– В письме родителям я зашифрую сообщение с описанием устройства и его возможностей. Возможно, нам удастся скопировать чертежи и переслать их менее очевидными способами, чтобы Эмбрия и Кабервилл были готовы к тому, что их ждёт. – Ханна вздохнула. Им предстояло много дел, а они ещё даже не занялись подготовкой к завтрашней свадьбе. – Тебе удалось переманить на нашу сторону кого-нибудь из списка Девона Беархейста? Боюсь, я потеряла его, когда демон за мной гнался, но…

– Я его нашла. – Надин с улыбкой поднялась с кушетки, прошла к маленькому письменному столу и вытащила из ящика знакомый листок бумаги. Он был грязным и рваным, но буквы оставались различимы. – Я заметила его, когда мы искали тебя, и успела схватить прежде, чем его кто-то увидел. Мы разделили имена с другими фрейлинами, и мне уже удалось завести несколько полезных знакомств. Леди Сабина начала создавать свою сеть. Всё шло по плану, если

не считать места зла. Но теперь ты здесь, и только это имеет значение.

– Хорошо. – Ханна мрачно улыбнулась и встала. – Завтра я выхожу замуж и надеюсь, ты не продала моё платье ради карманных расходов.

– Я как раз об этом думала, – ответила Надин и подмигнула. Она была явно измучена, но пыталась это скрыть.

Ханне хотелось бы дать кузине время прийти в себя, но события прошедших дней требовали, чтобы принцесса как можно скорее вышла замуж за Руна и родила наследника. К тому же Разрушительница Тьмы тоже была здесь, а она вряд ли станет прятаться в коридорах. Воительница знала, что Ханна не сказала всей правды.

Но пока Разрушительница будет проблемой Руна. Ханне надо было подумать о более серьёзных вещах.

Завтра она станет на шаг ближе к победе и миру для всего Салвейшена.

– Ладно. – Надин убрала записку в ящик. – Сначала ванна и чистая одежда.

– А потом еда.

– Конечно. Я сейчас что-нибудь попрошу принести. Хочешь кого-нибудь пригласить? Будет неплохо, если тебя увидят другие люди из делегации Эмбрии.

Ханна вздохнула. Она бы предпочла тихий вечер со своей лучшей подругой, может быть, занялась бы чем-нибудь интересным, например, планированием убийства королевской особы, но Надин была права. Она всегда заботилась о публичном образе Ханны.

– Да, давай позовём несколько человек. Моих фрейлин, Сабину и кого-нибудь из списка лорда Беархейста на твоё усмотрение. Они должны увидеть, насколько я вынослива и упряма.

– И они это увидят. – Надин широко улыбнулась.

По стандартам Эмбрии ужин был скромным и неформальным. Приглашения разослали в последнюю минуту, а еду готовили, пока Ханна принимала ванну и одевалась – её служанки и фрейлины позаботились, чтобы даже в сложившихся обстоятельствах она выглядела как можно лучше.

Теперь, облачённая в платье из сине-зелёной парчи, с убранными в простой узел волосами и обсидиановыми украшениями на шее, запястьях и пальцах, Ханна сидела во главе стола в части комнаты, отведённой под столовую. Здесь было тесно даже для дюжины человек, поэтому список гостей свели до минимума. Присутствовали всего лишь две уроженки Кабервилла, которые заинтересовали Надин: Виктория Старайз и Пруденс Шэдоухенд.

– Очень приятно с вами познакомиться, – тепло сказала Ханна, подражая Надин. – Моя кузина рассказывала, как вы сдружились в моё отсутствие.

– Это самое малое, что мы могли сделать. – Пруденс была на семь или восемь лет старше Ханны и замужем за уже немолодым графом. Политический союз, выгодный обеим сторонам. Сабина, которая знала всё обо всех даже в Цитадели Чести, сообщила, что граф был стеснён в средствах, а семья Пруденс, хоть и скромного происхождения, была довольно богатой благодаря владению шахтами. В обмен на регулярный доход граф дал Пруденс титул и не предъявлял к ней никаких требований (кроме наследника, поскольку наследники требовались всегда). – Я понимаю, как нелегко попасть в совершенно незнакомое место. Когда я впервые оказалась при дворе, то чувствовала себя совершенно чужой.