Разум и природа

Бейтсон Грегори

Дочь: Хорошо. Как же ты ответил бы сегодня?

Отец: Ко всему прочему, есть еще сознание, которое я в этой книге не затронул, или затронул всего пару раз. Сознание и эстетика – два больших нетронутых вопроса.

Дочь: Но в библиотеках целые комнаты забиты книгами о этих «нетронутых» вопросах.

Отец: Нет, нет. Не затронут вот какой вопрос: на какую поверхность следует отображать «эстетику» и «сознание».

Дочь: Я не понимаю.

Отец: Я хочу

сказать, что и «сознание» и «эстетика» (что бы эти слова ни означали) – это либо свойства, присущие всем разумам (в том смысле, как разум определен в этой книге), или они – побочный результат, поздние замысловатые порождения этих разумов. В любом случае, первичное определение разума должно включать в себя теории эстетики и сознания. На это первичное определение и должен отображаться следующий шаг. Терминология, относящаяся к красоте-и-уродству, и терминология, относящаяся к сознанию, должны быть выведены из идей (или отображены на идеи), изложенные в этой книге, или подобные им. Это так просто.

Дочь: Просто?

Отец: Да, просто. Я имею в виду, что просто и ясно то, чтO надо сделать. Я не хочу сказать, что это будет просто сделать.

Дочь: Ну, и как бы ты начал?

Отец: Il n’y a que le premier pas qui co?te. Труден только первый шаг.

Дочь: Хорошо, но все-таки скажи. С чего бы ты начал?

Отец: Должна быть какая-то причина, по которой на эти вопросы так никогда и не нашли ответа. Понимаешь, ключом к этой проблеме мог бы стать для нас исторический факт, что так много людей пыталось это сделать и никто не сумел. Ответ, вероятно, каким-то образом прячется. Должно быть, сама постановка таких вопросов всегда сбивает с толку, ведет человека к химерам. Это ложный след.

Дочь: И что?

Отец: Давай посмотрим на трюизмы «школьника», собранные в этой книге, чтобы выяснить, не скрываются ли в одном или в нескольких из них ответы на вопросы о сознании и эстетике. Я уверен, что человек, стихотворение, кастрюля… пейзаж…

Дочь: Почему бы тебе не составить список этих, как ты их называешь, трюизмов «школьника»? Тогда мы могли бы примерить к этому списку идеи «сознания» и «красоты».

Отец: Вот этот список. Во-первых, шесть критериев разума (Глава 4):

1. Он составлен из частей, которые сами не являются разумными. «Разум» состоит в определенном способе организации частей.

2. Эти части приводятся в действие событиями, происходящими во времени. Даже статичные различия во внешнем мире тоже могут порождать события, если вы движетесь по отношению к ним.

3. Сопутствующая энергия. Сам по себе стимул (являющийся различием) может не доставлять энергии, но адресат стимула обладает энергией, обычно доставляемой обменом веществ.

4. Затем причины-и-следствия образуют циклические (или более сложные) цепи.

5. Все сообщения кодируются.

6. И,

наконец, самое важное – существуют логические типы.

***

Все эти утверждения довольно хорошо определены и достаточно хорошо поддерживают друг друга. Может быть, этот список избыточен, и его можно сократить, но в данный момент это неважно. Кроме этих шести вопросов, есть еще и вся остальная книга. А она посвящена разным видам того, что я назвал двойным описанием, начиная с бинокулярного зрения и кончая комбинированным эффектом «великих» стохастических процессов и комбинированным эффектом «калибровки» и «обратной связи». Можно назвать их «логикой и воображением» или «мышлением и действием».

Вот и все.

Дочь: Ну хорошо. Так с чем бы ты связал такие явления, как красота, уродство и сознание?

Отец: И не забудь – духовность. Это еще один из вопросов, не затронутых в этой книге.

Дочь: Папа, пожалуйста, не надо. Каждый раз, когда мы подходим к какому-то вопросу, ты уходишь от него. Похоже, что всегда есть еще какой-то другой вопрос. Не мог бы ты ответить на один вопрос? Только на один.

Отец: Нет, ты не понимаешь. Что говорит Каммингс [Каммингс Э.Э. – американский поэт и художник (1894-1962). – Прим. перев.]? Примерно вот что: «Чем прекраснее ответ, тем труднее следующий вопрос». Понимаешь, я не задаю каждый раз новый вопрос. Я только расширяю прежний. Духовное (что бы это ни значило) несомненно связано (как-то) с прекрасным (что бы это ни значило). И если бы мы узнали, как они связаны, может быть, мы бы поняли, что означают эти слова. Или, может быть, это никогда не понадобится. Добавляя к вопросу еще какую-то связанную с ним часть, мы всегда получаем новый ключ к тому, на что может быть похож ответ.

Дочь: Значит, теперь у нас есть шесть частей этого вопроса?

Отец: Шесть?

Дочь: Да. В начале этого разговора их было две. Теперь их шесть. Теперь есть сознание, красота и духовность, а кроме того – отношение между сознанием и красотой, отношение между красотой и духовностью и отношение между духовностью и сознанием. Всего шесть.

Отец: Нет, семь. Ты забыла про эту книгу. Все твои шесть вопросов составляют что-то вроде треугольного вопроса, и этот треугольник должен быть связан с тем, что содержится в этой книге.

Дочь: Хорошо. Продолжай, пожалуйста.

Отец: Наверное, следующую мою книгу я назову «Куда боятся войти ангелы». Все хотят, чтобы я туда поспешил. Это чудовищно – это вульгарность, редукционизм, кощунство – назови это, как хочешь – поспешить туда со слишком упрощенным вопросом. Это грех против всех трех наших новых принципов. Против эстетики, против сознания и против духовности.

Дочь: Но в чем грех?