Разум – на службе у Бога или дьявола? Почему мы веками строим рай, а получаем ад? Психологическое исследование
Шрифт:
Разум, победив последнего достойного оппонента в лице церкви, почти автоматически занимает место Бога. Люди начинают верить в его возможности больше, чем в помощь высших сил. Появляются сомнения в обоснованности положений Священного Писания и одновременно вера в правоту библейского искусителя, подсказавшего нашим прародителям, что на путях познания они поднимутся в своих способностях выше Бога. А это уже принципиальный поворот сознания людей Нового времени, чреватый самыми глобальными последствиями для земного мира.
Широкое распространение получают разного рода секты и тайные общества, нередко сатанинского толка. В частности, не скрывали подобной ориентации ставшие популярными в то время европейские масоны. В 1863 году на съезде студентов в Льеже масон Лафарг провозглашает
Первый итальянский лауреат Нобелевской премии Джозуэ Кардуччи (1835-1907) в конце XIX века, до получения авторитетной премии, пишет гимн эпохи, полностью уверовавшей в разум и науку, и называет его «Гимном Сатане». Суть гимна хорошо показывает отрывок из него:
Оставь свой ладан, поп, упрячь кадило!Нет, не отступит дьявольская сила!Восславься, Сатана, врагов сразив, –Ты, Разума великомощный взрыв!Вот так: сатана – это «разума великомощный взрыв». Следовательно, победы разума есть победы сатаны, победы «дьявольской силы»?!
Разум в его новой ипостаси невольно навязывает обществу пренебрежение к прошлым достижениям человеческой истории. Все былое начинает казаться несовершенным, отсталым, подлежащим быстрейшему искоренению и замене новым, выстроенным на современном мировоззрении. По словам крупнейшего гуманиста ХХ века А. Швейцера (1875-1965), «восемнадцатый век абсолютно неисторичен. Он отворачивается от того, что было и что есть, от добра и зла, считая себя призванным выдвинуть взамен нечто более этичное и разумное, следовательно, и более ценное» (158, 139). Опять же вспомним, что и Великая Октябрьская революция в России сразу и напрочь отвергла весь российский и мировой опыт предшествующих столетий.
Разум занимает ведущие позиции в этике, религии, философии, педагогике, системе общественных отношений, отношениях с природой, технической сфере, материально-бытовом обустройстве жизни. Но это – победы во внешнем мире, активность разума внутри человека чаще дает обратный результат. «Нельзя не признать, однако, – пишет А. Швейцер, – что люди века рационализма мельче своих дел. Конечно, у каждого из них есть свое лицо, но их индивидуальностям не хватает глубины… Поэтому столь поразительно сходны между собой люди того времени. Все они пасутся на одном пастбище» (158, 143). Это – люди с «плоским оптимизмом и наивной моралью». Видимо, подлинные глубины в человеке открываются не с помощью разума, более того, господствующая разумность эти глубины лишь закрывает.
По словам О. Шпенглера, на основании интеллектуальных представлений жизнь начинает выстраиваться «целесообразно» и «разумно». «Чувствуется что-то искусственное, бездушное, полуистинное во всех этих измышленных системах…», которые «не есть отражение жизни на познание, а отражение познания на жизнь» (161, 522). Жизнь «становится неорганической, бездушной, подчиненной опеке рассудка», «качество заменяется количеством, углубление – распространением». Мышление древнего мира заменяется «интеллектуальной проституцией» в речах и проектах (161, 535).
Доисторический человек оглядывался на золотой век, подспудно чувствовал его веяния. Цивилизованный рационалист «весь предан исторической заботливости» о будущем, в сравнении с которым даже райское блаженство прошлого и настоящего достойно презрения (161). Древнему человеку достаточно было познать жизнь такой, какая она есть, и полюбить ее, приспособиться к ней. Человек Нового времени возомнил,
Разум в учениях Декарта, Канта, Гегеля хотя и оттесняет на второй план веру, но сам все же остается имеющим истоки в трансцендентном, божественном. Это – «Богом дарованный разум». Они не допускают естественного, происшедшего в силу развития материи возникновения мышления и сознания. Спиноза, за ним Маркс «приземляют» разум, делают его продуктом истории и общественных отношений; и этим еще больше возвеличивают его как полностью самостоятельного земного бога. Данное представление очень скоро становится преобладающим, и уже с ним человечество вступит в ХХ столетие – век Разума и Науки.
1.4. Разум во все времена критиковали не менее широко и убежденно, чем в него верили
Единственной реальной историей мышления оказалась история беспрерывных покаяний и признаний в бессилии.
Критическое отношение к разуму и его чрезмерной активности имеет столь же долгую историю, как и вера в исключительные возможности этой человеческой способности. Еще ветхозаветный Экклезиаст предупреждал: «Во многой мудрости много печали, и кто умножает познание, умножает скорбь»; рассудок находится в непримиримой оппозиции к сердцу и душе человека, следовательно, является препятствием на пути к Богу. Экклезиасту вторит миф об Эдипе: острие мудрости всегда обращается против мудреца. Стремление познать истину с помощью разума бесперспективно, утверждает древнекитайский философ Лао-цзы. Одна из его заповедей гласит: «Чем больше знаешь, тем меньше знаешь». Недоверием к разуму наполнены все древние духовные учения Востока. В дзен-буддизме говорится о рабстве, которое исходит от разума – он сковывает человека, душит его разного рода шаблонами, установками, конечными знаниями, заволакивает духовный горизонт; пользуясь разумом, человек невольно оказывается в интеллектуальной ловушке (Д.Т. Судзуки). Даосы то состояние, в котором мы оказываемся, доверившись разуму, называли Великим Сном, а уход из-под власти разума – Великим Пробуждением. Отражая существующее на Востоке сомнение в возможностях разума, Шри Ауробиндо пишет: «Нет ничего доступного уму, чего нельзя было бы сделать лучше при полной неподвижности ума и в безмолвии, свободном от мысли» (132, 256).
Столь же критичны в отношении разума духовные учения американских индейцев. Согласно их утверждениям, разум закрывает двери между сознанием человека и Реальностью, использует свои конструкторские таланты на сотворение вместо жизни некой искусственной иллюзии. У человека, оказавшегося в этой выхолощенной действительности, невольно растут опасения, страхи, неудовлетворенность, нездоровые страсти и искушения, тяга к злу (63).
Разум и его возможности подвергались в истории человечества наиболее жесткой критике как раз в те эпохи, когда, казалось бы, общественное мнение уже было полностью на стороне рационального понимания жизни. Так, спустя столетие после смерти Аристотеля, в период наиболее успешного шествия его учения по Древней Греции и Римской империи в целом, эллинский философ Карнеад оглашает ряд принципиальных дилемм, связанных с деятельностью разума. «Говорят, – пишет философ, – что разум – особый дар богов людям. Но ведь ум подчас является источником чудовищных преступлений. Лучше бы боги отказали нам в этом даре, если он оказывается столь губительным для большинства. Или дали бы людям разум, который не наталкивал бы их на заблуждения и преступления. Данный же нам разум не только не может служить арбитром в вопросах истины и лжи, но и сам обманывает людей. Мы видим, как при его активности доблестные мужи оказываются несчастными, а злодеи блаженствуют» (56, 256).