Разум – на службе у Бога или дьявола? Почему мы веками строим рай, а получаем ад? Психологическое исследование
Шрифт:
К началу XXI века на поле противостояния «душевного» и «разумного» в человеке появились новые фигуранты. Теперь за полную понятность и однозначность человека выступают представители делового мира. Тех, кто уверовал в определяемое понятиями «экономика», «прибыль», «потребление», раздражает в человеке и жизни все, что не приносит реальной пользы, не связано с добыванием денег, с перспективой дивидендов. Их «тошнит» от беспредметного слова «духовность». Они уже не только против искусства, обращенного к сакральным глубинам человеческого бытия, но и против науки, бесполезной для бизнеса, – им не нужны ученые, исследующие библейские тексты или клинопись Урарту.
В чем проблема?
2.2.1. Духовность и разум – два основания внутреннего мира человека
Духовность и разум – самые значимые для жизнедеятельности человека качества его внутреннего мира, две его опоры в земном бытии. Одна – исходная, пришедшая с ним «оттуда», из высшего мира и делающая человека сотворенным «по образу и подобию Бога»; другая – приобретенная здесь, в процессе земной жизни, под влиянием ее условий и требований. Обе имеют фундаментальное значение для жизненной адекватности человека.
Согласно К. Юнгу, психически нормальный человек – тот, у которого сознательная, основанная на активности разума, и духовная (иррациональная) составляющие психики находятся в равновесии. Любые перекосы в этом сочетании ведут к появлению разного рода комплексов, акцентуаций, порождают внутреннее окостенение, затем – глубокие срывы в душевной жизни и поведении.
Почти подобное звучит в словах Христа, призывавшего молиться и бодрствовать; «отдавать кесарево кесарю, а Божие Богу» (Лк. 20:25). Эти слова относятся не только к сфере внешнего поведения человека, но и к его психической жизни. Для адекватной – не ведущей к психическому и нравственному искажению – внутренней жизни человеку необходимо поддерживать в активном состоянии как душу (творение Бога), так и разум (творение мира кесаря). То и другое ему необходимо в процессе земного бытия.
Апостол Павел призывал христиан стать «совершеннолетними по уму», но одновременно требовал не отрываться от духовного внутри себя, не позволять разуму полностью овладеть собой. Применительно к собственному поведению это сочетание он определил словами: «…буду петь духом, буду петь и умом» (1 Коринф. 14, 15). Известно, что на Руси в первые столетия после Крещения существовало выраженное стремление к реализации идеала «симфонии» (согласия) духовной и светской жизни при преобладании духовного начала в ней. В дальнейшем представление о важности постоянного единства духовного и земного было утрачено.
Ненормально, когда происходит искусственное искажение отношений между сущностными силами во внутреннем мире человека. В итоге утрачивается связь либо с реальностью, либо с глубинным духовным центром. Например, человек теряет адекватную связь с реальностью, и его сознание или умолкает, или делает существенные сбои в работе. Мы говорим: «потерял сознание», «находится без сознания», «в бессознательном состоянии». Примерно так же оцениваем психически больного: он не осознает, что делает.
Почти аналогично мы апеллируем к недостаткам сознания человека в том случае, когда он утратил духовные ориентиры и ведет себя в жизни цинично, нагло. Говорим: «несознательный», «у него нет сознания». Эти сложившиеся веками терминологические шаблоны очень показательны: нормально функционирующее сознание имеет место лишь в том случае, если человек живет одновременно двумя натурами, в двух разных мирах.
При этом необходимо постоянно помнить, что первичным и главным в сочетании
Однако, по словам Ф. Ницше, человек, не понимая этого, делает свою жизнь чуждой главной основе, как следствие, тяжелой, страдательной. Начиная с раннего детства грузит на себя много внешнего, неестественного и потом «тащит много чужого на своих плечах. Как верблюд, опускается он на колени и дает как следует навьючить себя» (98, 174). В итоге дух оказывается в беспощадной зависимости от тела – и как физической плоти с ее вожделениями, и как личностного образования с его затвердевшими наслоениями из разного рода психических приобретений: конечных знаний, убеждений, привычек, традиций, привязанностей и обязанностей. Рациональность представляет собой лишь наружный слой психического мира. Но мы привыкли только за него держаться, главным образом им пользоваться, забыв о подлинных глубинах нашей психики.
Видимые окружающим характеристики человека непостоянны. Они то доминируют в психической жизни, то исчезают, то появляются в новых «одеждах» и сочетаниях. Не они составляют подлинную сущность человека. Есть в нас иной «элемент», благодаря которому мы, собственно, и получаем возможность иметь все то, что можно определить как человеческое. Но сам этот «элемент» не определяется ни социальной средой, ни семейным положением, ни воспитанием и обучением, ни профессиональной подготовкой или какой-либо иной игрой обстоятельств. Более того, действие этой части нашего внутреннего мира обнаруживается только в ситуации, когда рушится приобретенное и видимое.
Наука традиционно относится с пренебрежением ко всему выходящему за рамки того, что можно проверить в эксперименте, подкрепить объективными фактами и расчетами. Но ХХ век и здесь многое изменил. Пройдя через состояние чрезмерных ожиданий от науки и утратив значительную часть веры в нее, общество теперь уже с большей терпимостью и даже надеждой начинает относиться к тому, что нельзя определить в рамках материалистического монизма. Уже трудно уйти от признания, что человек неискоренимо содержит в себе нечто загадочное, таинственное, не укладывающееся в любые упрощенные, по сути редукционистские концепции, – есть в нем некая недоступная науке сакральная глубина. Она и составляет подлинно человеческое в человеке, позволяющее считать его «подобием Бога», «венцом творения».
Ты носишь в себе Бога и не ведаешь этого, несчастный! Он всегда с тобой, а ты даже не замечаешь, как пятнаешь его своими нечистыми помыслами и делами.
В отличие от науки в повседневной жизни народа веками сохраняются обращения к душе, духовному смыслу человеческого существования, к Богу. В русском языке сложилась своего рода «языковая модель» человека, в которой наряду со словами, характеризующими реально осязаемую сторону его психики, всегда присутствуют слова «душа», «духовное», «высшее», «вечное», «божественное», указывающие на существование внутри психического мира чего-то внешне невидимого, но главного, сущностного для него. В таком признании – многовековая народная мудрость, всегда более достоверная, чем переменчивые научные теории.