Разум за Бога: Почему среди умных так много верующих
Шрифт:
Следовательно, вопреки распространенному мнению, христианство – отнюдь не уничтожающая местную культуру западная религия. Скорее, христианство приобрело больше культурно-разнообразных форм, чем другие традиции веры [84] . Оно многому научилось у еврейской, греческой и европейской культуры, в ближайшие века ему предстоит адаптация к культурам Африки, Латинской Америки и Азии. Христианство способно стать поистине «католическим мировоззрением» [85] , ведь на протяжении многих веков среди его лидеров были представители самых разных языков, народов и племен.
84
«Христианство – это религия более чем двух тысяч языковых групп мира. На таком множестве языков не молятся приверженцы никакой другой религии мира… Очевидно,
85
Этот термин взят из: А.Дж. Коньерса, «Можно ли пользоваться постмодернизмом как шаблоном для христианского богословия?» (A.J. Conyers, “Can Postmodernism Be Used as a Template for Christian Theology?” Christian Scholars Review 33, Spring 2004:3).
Свобода – это не так просто
Считается, что христианство ограничивает личное развитие и реализацию потенциала, поскольку стесняет нашу свободу выбирать убеждения и образ жизни. Иммануил Кант дал определение просвещенному человеку как существу, которое полагается на силу собственного разума, а не на авторитеты или традиции [86] . Это сопротивление авторитетам в нравственных вопросах в настоящее время глубоко укоренилось в нашей культуре. Свобода определять наши собственные нравственные стандарты считается необходимой для того, чтобы быть в полном смысле слова человеком.
86
Кевин Ванхузер, «Отступление паломника: христианское мышление и постмодернизм» (Kevin Vanhoozer, “Pilgrim’s Digress: Christian Thinking on and About the Post/Modern Way”, in Christianity and the Postmodern Turn, ed. Myron B. Penner, Brazos, 2005), c. 74.
Однако это утрированный подход. Свобода не может определяться строго в негативных терминах, как отсутствие ограничений и запретов. В сущности, ограничения и запреты во многих случаях представляют собой средство, ведущее к освобождению.
Если у вас есть способности к музыке, вы можете годами упражняться в игре на пианино. Это ограничение вашей свободы. То время, которое вы посвятили музицированию, вы могли бы потратить множеством других способов. Но если у вас талант, тогда дисциплина и ограничения помогут воспользоваться потенциалом, который в противном случае остался бы нереализованным. Что же вы сделали? Намеренно лишили себя свободы заниматься определенными делами, чтобы обеспечить себе более ценную свободу и достичь других целей.
Во многих случаях ограничения и запреты – это средство освобождения
Это не значит, что ограничения, запреты и дисциплина автоматически обеспечивают свободу. Например, человеку ростом полтора метра с небольшим и весом под шестьдесят килограммов не стоит мечтать о карьере нападающего Национальной футбольной лиги. Никакая дисциплина и старания не принесут ему ничего, кроме раздражения и травм (в буквальном смысле слова). Он бьется головой о физическую реальность – у него просто нет соответствующего потенциала. В нашем обществе многие трудятся не покладая рук, строя карьеру, которая скорее приносит хороший доход, чем соответствует их способностям и интересам. Такая карьера тоже является подобием смирительной рубашки, которая душит и обезличивает нас.
Следовательно, дисциплина и ограничения освобождают нас только в том случае, если соответствуют нашей натуре и способностям. Рыба, которая поглощает из воды скорее кислород, чем воздух, свободна лишь в том случае, если место ее пребывания ограничено водой. Если мы положим ее на траву, то не только не обеспечим ей свободу передвижения и не вернем ее к жизни, но и убьем ее. Рыба погибнет, если мы без должного уважения отнесемся к реальным особенностям ее натуры.
Во многих сферах жизни свобода – не столько отсутствие ограничений, сколько поиск правильных ограничений, дающих свободу. Те из них, которые соответствуют реальным особенностям нашей натуры и мира, придают силу и размах нашим способностям, дарят глубокую радость и удовлетворение. Эксперименты, риск, ошибки сопровождаются ростом лишь в том случае, если со временем показывают не только пределы наших возможностей, но и наши способности. Если оправданные ограничения способствуют нашему интеллектуальному, профессиональному и физическому росту, почему
Распространенное мнение о том, что каждый из нас должен сам дать определение собственной нравственности, опирается на убеждение, согласно которому духовная реальность не имеет никакого сходства с остальным миром. Верит ли в это кто-нибудь на самом деле? Много лет подряд каждое утро и каждый вечер после воскресных служб я остаюсь в церкви еще на час, чтобы ответить на вопросы. В этом обмене мнениями участвуют сотни прихожан. Чаще прочих я слышу такое заявление: «Каждый человек должен сам решать для себя, что хорошо и что плохо». В ответ на это я интересуюсь: «Существует ли сейчас в мире хоть один человек, поступки которого вы считаете необходимым прекратить, независимо от того, насколько правильным он сам считает свое поведение?» Мне неизменно отвечают: «Да, конечно». Тогда я спрашиваю: «Но разве это не означает, что вы убеждены в существовании некой нравственной реальности, находящейся “где-то там” и определяемой не нами, но подлежащей соблюдению независимо от того, что человек чувствует и думает?» Почти всегда этот вопрос встречают молчанием – или задумчивым, или недовольным.
Любовь, предельная свобода, ограничивает сильнее, чем можно подумать
Так что же это за нравственно-духовная реальность, которую мы должны признать, чтобы прийти к процветанию? Что это за обстановка, которая делает нас свободными, если мы ограничимся ею, подобно тому, как рыба становится свободной в воде? Любовь. Любовь – это потеря свободы, которая освобождает, как ничто другое.
Один из принципов и дружеской, и романтической любви – отказ от независимости ради достижения большей близости. Если мы стремимся к «свободам» любви – к удовлетворению, уверенности, чувству значимости, которое она приносит, – мы вынуждены во многих отношениях отказаться от своей свободы. Невозможно состоять в тесных отношениях и по-прежнему принимать единоличные решения или запрещать другу или любимому человеку решать, как вам жить. Чтобы испытывать радость и свободу любви, приходится отказаться от личной независимости. Французская писательница Франсуаза Саган удачно выразила эту мысль в интервью газете Le Monde. Она объяснила, что довольна тем, как прожила жизнь, и ни о чем не жалеет.
Корреспондент: Значит, вы располагали всей свободой, какой хотели?
Саган: Да… Конечно, я была свободна в меньшей степени, когда кого-нибудь любила… Но нельзя же постоянно быть влюбленной. А в остальном… я свободна [87] .
Саган права. Любовные отношения ограничивают наши личные возможности. Здесь мы опять сталкиваемся со сложностью понятия «свобода». Люди оказываются наиболее свободными и живыми, когда они любят. В любви мы становимся собой, вместе с тем здоровые любовные взаимоотношения подразумевают обоюдное и бескорыстное служение, взаимную потерю независимости. К. С. Льюис красноречиво сказал об этом:
87
Процитировал Джон Стотт, Современный христианин (John Stott, The Contemporary Christian, IVP, 1992). Английский перевод этого интервью опубликован в Guardian Weekly, June 23, 1985.
Полюби – И сердце твое в опасности. Если хочешь его оградить, не отдавай его ни человеку, ни зверю. Опутай его мелкими удовольствиями и прихотями; запри в ларце себялюбия. В этом надежном, темном, лишенном воздуха гробу оно не разобьется. Его уже нельзя будет ни разбить, ни тронуть, ни спасти. Альтернатива горю или хотя бы риску – гибель [88] .
Следовательно, свобода – это не отсутствие ограничений и запретов, а их правильный выбор, поиск тех, которые соответствуют нашей натуре и делают нас свободными.
88
К. С. Льюис, Любовб (перевод Н. Трауберг).
Чтобы любовные взаимоотношения были здоровыми, необходима взаимная потеря независимости. Этот процесс не может быть односторонним. Обе стороны должны сказать друг другу: «Я буду приспосабливаться к тебе. Буду меняться ради тебя. Буду служить тебе, даже если мне придется пойти на жертвы». Если же отдает и жертвует только одна сторона, а другая приказывает и получает, отношения принимают характер эксплуатации, угнетают и рушат жизнь обеих сторон.
Чтобы испытывать радость и свободу любви, приходится отказаться от личной независимости