Разведчики
Шрифт:
Настроение у всех было подавленное. Ничего не может быть тяжелее, чем потерять командира в глубоком тылу врага.
— Вот что, товарищи пограничники, — начал Синюхин низким голосом, когда все собрались в небольшом лесочке. — Положение у нас, прямо скажем, трудное. «Языка» достать надо? Надо. И в целости его в штаб доставить. А мы обнаружены, того и гляди нас накроют. Вот и следует подумать, как быть дальше, чтобы задание выполнить. — Он одернул гимнастерку, провел обеими руками от пряжки по поясному ремню. — Сами знаете, какие стоят перед каждым задачи! Беречь и экономить продукты, соблюдать тишину, действовать, пока не выполним боевого задания. Все! — Закончив, он вытер лоб пилоткой.
Пограничники слушали Синюхина
Выслав дозорных, Синюхин подозвал Армаса.
— Слышь, Армас, — спросил он шепотом, — ты ходил раньше в разведку, не приходилось ли тебе бывать в этих местах? — Синюхин оглянулся: не слышит ли кто? Зачем лишний раз волновать людей, заставлять думать о командире, как о несведущем! Сейчас у всех должна быть уверенность. Разве они не доказали вот только сию минуту свое превосходство над врагами, пройдя у них под носом?
— Ты что молчишь? Бывал здесь раньше? — повторил вопрос Синюхин.
— Бывал. Со старшим лейтенантом Мариным сюда приходили. Мы тогда километрах в пятнадцати от засады мост взорвали! Раньше здесь немцев не было… — И так же тихо продолжал: — Обратно идти — перебьют, они теперь засад под каждым кустом наставили. Держат еще в памяти наш первый приход. Впереди, за лесом, с одной стороны — река Лотта, с другой — болота… — Армас усмехнулся созвучию.
— Не время зубы скалить, — рассердился Синюхин. — Что ж, по-твоему, сидеть тут, пока нас, как тетеревов, не перестреляют? — он развернул карту. — Ну-ка, давай поглядим… — Несколько минут оба обдумывали выход из создавшегося положения и пришли к выводу: идти на север, где их не ждут, там захватить «языка». Возвращаться в часть в районе сопки Ударной.
По берегам Лотты узкой полосой тянулся лес. В некоторых местах он расширялся, в других переходил в чахлые кустарники, обрывался на каменистых, без растительности, берегах. И на протяжении всего пути — валуны, болота.
— На край света ведешь ты нас, Иван Титыч, — шутили разведчики. Но в голосах слышалась усталость. Сколько исхожено по болотам, по камням! У многих разваливалась обувь.
— Уж верно говорит старая пословица, — бурчал Зубиков, — водицы — хоть залейся, камешков — хоть убейся.
— Прекратить разговоры! — остановил Синюхин.
Приблизились к Лотте и, чтобы сбить противника со следа, пошли в обратную сторону.
После двухчасовой ходьбы к Синюхину подошел Зубиков с другими разведчиками.
— Товарищ старший сержант, здесь для переправы удобное место.
— И к фашистам в лапы? — сдерживаясь, ответил Синюхин. — Немцы кругом, и на этом, и на том берегу. Смотреть надо лучше! — Он был возмущен: пограничники — и вдруг не заметили на крутом выступе берега признаков врага. Два раза на песке видны были глубокие отпечатки ног, кое-где песок был сильно вытоптан, а в одном месте устроено что-то вроде сторожевого охранения. Может быть, сейчас уже и никого нет, а может, где-нибудь неподалеку казармы или какая-нибудь воинская школа. Во всяком случае, та сторона берега небезопасна. Синюхин видел — бойцы утомились, голодны. А сам он разве не так же утомился? Не голоден? Но кто может думать в данную минуту о еде, об отдыхе… Синюхин почувствовал себя очень одиноким. «Эх, товарищ политрук, не довел до точки, — с горечью подумал он, — дал я тебе слово заниматься, подготовиться в школу лейтенантов, а без тебя трудно будет. И сейчас трудно, ох как трудно! Но товарищей надо поддержать, надо в них поднять бодрость».
— Километров пять пройдем вверх, против течения, потом переправимся на север. Боевое задание должно быть выполнено! — спокойно сказал он.
…Переправились без помех, на плотах, и продолжали свой путь. В чаще леса Синюхин устроил длительный привал. На следующий день поднялись на ровное каменистое плато, где только изредка попадались потрепанные
— Ну, что скажете? — спросил он, высказав свои опасения.
— Похоже, в ловушку загоняют, — мрачно проговорил Зубиков.
— Чего похоже, — отозвался Армас, — разве не слышите?
— Что? — одновременно спросили Синюхин и Зубиков, прислушиваясь. В воздухе разносился монотонный шум. И чем ближе подходили, тем он становился явственнее.
— Падун, — разъяснил Армас, — думают заставить сдаться.
— Сдаться?! — вскипел Синюхин. — Да разве кто из пограничников сдается?! Только что отдал жизнь за Родину наш товарищ политрук. Герой Советского Союза товарищ Вицев взорвал себя вместе с гитлеровцами, а последние его слова были: «Пограничники не сдаются!» Герой Советского Союза товарищ Спеков до последнего патрона бился с врагами. Застава Героя Советского Союза товарища Каштанова, окруженная со всех сторон, двадцать два дня билась с врагом, а никто и не думал сдаться!
— Чего ты рассвирепел, товарищ старший сержант? — обиделся Армас. — Я ведь говорю о расчетах немцев. Загоняют нас к падуну.
— А ведь верно, загоняют, — согласился Синюхин и оглядел пограничников. — Так будем же биться, товарищи, до последнего патрона! Живыми не дадимся!
Теснимая крутыми берегами вода, с шумом вырываясь из каменистых объятий, низвергалась с трехметровой высоты и в ярости бросалась на встречные камни. Суровое, красивое зрелище представляли собой эти пороги. Река кипела, металась, брызгами разбиваясь о камни. Облака из мельчайших капель поднимались вверх. Здесь единственное неохраняемое место… Стало ясно: гитлеровцы позволили уйти в эту сторону, подождут прибытия подкрепления, и тогда… Уверены, что разведчикам выхода нет…
Устало прислонившись к каменной глыбе, Синюхин глядел на бурливые пороги. Атлетического сложения, с задумчиво наклоненной головой, он походил на древнего русского витязя, остановившегося перед дорожным камнем. На противоположном берегу — дорога к жизни, к борьбе, к мести. Сзади, направо, налево — многочисленный, злобный, беспощадный враг… Синюхин вздохнул: жалко Зину, ребят. Да и товарищей… «Примем бой… последний. Вот здесь лучше всего будет организовать оборону»… Подняв с земли палку, Иван Титович зашагал вдоль берега. Рев порога становился все оглушительнее, мешал сосредоточиться. Синюхин прикидывал, где лучше отрыть окопы, где установить пулемет, и с ужасом убеждался — быстро выбрать место не может. Летели дорогие секунды. С каждым мгновением приближались враги… Мелькнула мысль перебросить на тот берег веревку: река в этом месте была узка… Но сейчас же Синюхин обругал себя — веревке не за что зацепиться, на том берегу только мелкие кусты. Да и веревка не выдержит такого напора воды… Желая определить силу течения, Синюхин бросил палку в реку. Ее стремительно подхватило и отнесло к противоположному берегу, некоторое время покачало на волнах и потащило дальше.
Мелькнуло сначала неясное, но затем как-то сразу оформившееся решение — переправляться здесь. Течение отбрасывает к тому берегу за несколько секунд… Даже неумеющего плавать прибьет, не дав ему захлебнуться, а там товарищи подхватят и вытащат. Подводные камни? Что ж, надо рисковать. Он первый должен подать пример… На секунду закрыл глаза и все же продолжал видеть перед собой бурлящий, беснующийся поток…
Оставив Зубикова с пулеметом прикрывать отход, Синюхин привел разведчиков к порогу. Некоторые невольно попятились.