Разведчики
Шрифт:
Обвязав себя веревкой, Синюхин повернулся к товарищам. Всегда добродушное лицо с добрыми, чуть выпуклыми глазами было решительным:
— Советские воины перед трудностями не отступают, товарищи, — сказал он. — Сзади за нами гонится смерть. Конечно, мы не дешево продадим свою жизнь, — он сжал кулаки и потряс ими в воздухе. — Но помирать нам еще рано! — И вдруг смущенно умолк и скороговоркой закончил: — Переправляться, ребята не бойтесь… Течение к берегу отбросит, не даст утонуть! — Он подошел к Зубикову. — Не задерживайся с переправой. Это оставь на берегу, когда все переправятся, — он подал обертку от папирос
Вторым в воду кинулся Эйно. За ним, держа рацию над головой, Армас. Разведчики прыгали один за другим, на противоположном берегу товарищи подхватывали их и вытаскивали из воды.
— Укрыться за камнями и замаскироваться! — раздалась команда Синюхина, и вскоре оба берега бурной реки казались совершенно безжизненными.
Не прошло и получаса, как одновременно с трех сторон появились фашисты. Это были три поисковые группы, посланные уничтожить пограничников. Бурные пороги были той стеной, к которой немцы хотели припереть советских разведчиков. Здесь намечалась кровавая расправа.
Но берега были пустынны. Не веря своим глазам, даже забыв об осторожности, гитлеровцы подходили к воде. Да и чего им бояться? Впереди непреодолимая преграда, а сзади, с флангов, — никого.
Командир первой поисковой группы, обер-лейтенант гитлеровской армии, нахмурив брови, внимательно разглядывал противоположный берег, кипящие воды порога. Опустив бинокль, обратился к двум подошедшим лейтенантам, командирам других отрядов:
— Здесь переправиться они не могли, — проговорил он, стараясь перекричать рев водопада. — Но все же боюсь, что они ушли от нас.
— Этого не может быть! — в один голос запротестовали лейтенанты. — Наши отряды держались на зрительной связи.
Командир второй группы, в безукоризненно подогнанной по фигуре военной форме, сделав полуоборот, показал на сгруппировавшихся солдат:
— Не может быть, чтобы столько глаз не заметили врага… — он нахмурился и громко крикнул:
— Август Биллман, что вы там нашли?
— Коробку от папирос, господин лейтенант, — вытянувшись, громко ответил Биллман.
— А я — клочок русской газеты. — Чеканя шаг, второй солдат подошел к офицерам и подал им свою находку.
— Сомнений нет… — быстро пробормотал обер-лейтенант.
Русские на том берегу! Как они переправились, он не знал, но что они сейчас откроют огонь, это он понял сразу.
Резким голосом обер-лейтенант отдал команду рассредоточиться, но тут же без стона повалился на землю.
За ревом порога выстрелов не было слышно, и это усиливало панику. Растерявшиеся офицеры выкрикивали ненужные команды, не зная, как укрыться от все нарастающего огня. Самым ужасным было то, что они не видели и не слышали противника. Потеряв за несколько минут больше половины людей, гитлеровцы, не помня себя, бежали прочь от страшного места.
Берег опустел. Всюду валялись трупы убитых. А падун ревел, и рев его казался теперь особенно грозным.
Глава 14
В БЕЛОМОРСКЕ
В небольшой комнате
За дверью раздались торопливые легкие шаги. Игорь вскочил:
— Вернулась! Принесла письмо?
— Принесла, Игорек!
Не снимая шинели, Топпоева села на табурет, вынула листок из конверта. Игорь наклонился, заглядывая через плечо.
— Что пишет отец? Не ранен? Все они живы? А как товарищ Петров?
«Мои родные! — писал Андрей. — Вернулись мы из последнего рейда живы и здоровы. Пришли бы раньше, да было задание встретиться с пограничниками. Увидели их, подходя к сопке Ударной. Конечно, понимаете сами, какая это была радость». Дальше Андрей подробно писал о походе, о взрыве моста, о разгроме нашей авиацией танковой колонны.
— Я хочу туда, — решительно сказал Игорь. — Не поеду сейчас учиться…
Саша обняла мальчика.
— Надо ехать. Когда окончишь школу, поступишь в военное училище, а потом и в военную академию, научишься еще лучше воевать!
— Когда победим фашистов, тогда и поеду учиться. Не маленький. Мне уже тринадцать! — в голосе Игоря слышались слезы.
— А что говорил генерал?
— Я ему все, все объясню… Он позволит.
Разлука с Игорем была бы большим испытанием для Саши. Но в то же время ей тяжело было снова подвергать его опасностям партизанской жизни. Все ими перенесенное казалось теперь невероятным.
— Я хочу отомстить за Петю, за бабушку! — прошептал Игорь.
Саша крепко сжала его плечи.
— Буду тебе помогать, заботиться… У тебя рука еще плохо зажила, — продолжал он вздрагивающим голосом.
— Хороший ты мой! Сын мой! — Саша уже готова была согласиться, но вспомнила слова генерала: «Этот мальчик с большой и сильной душой. Мы должны бережно вырастить его. Родине нужны такие люди!» — И твердо закончила: — Мне тоже очень трудно расставаться с тобой, но ехать тебе надо…
Наступил июнь. Погода стояла жаркая. Время отъезда Игоря в военную школу приближалось.
В день отъезда, когда Саша пошла получать для Игоря продукты на дорогу, он еще раз принялся набело переписывать свое секретное письмо:
«Дорогой товарищ генерал!
Я хочу идти в отряд, а вы меня отсылаете учиться, когда я уже был партизаном и меня даже наградили орденом Красной Звезды. Я не могу сейчас ехать учиться: мать с больной рукой, у отца после ранения одна нога короче другой, а они ведь в тыл не уехали, а бьют фашистов. Даю честное пионерское стараться на фронте еще лучше. Вы мне сделали много доброго, и я не хочу, чтобы вы на меня сердились. А только я все равно уйду к партизанам, буду разведчиком-связным.