Разведка продолжает поиск
Шрифт:
Опасаясь наступления Красной Армии на этом направлении, командующий 3-й немецкой танковой армией генерал-полковник Рейнгардт зимой 1943/44 года решил обезопасить свои тылы и начал активную разведку обороны партизанской зоны, нащупывал слабые места.
К этому времени оборона бригады имени В. И. Ленина проходила по линии Городище — Островляны — Усвица — Аделино — Коренево — Капустино — Тенюги — Козейщина — Стаи — Шарки — Слобода — Бортники. Короче, по населенным пунктам левобережья Западной Двины и далее по реке Улла к ее верховьям. Все эти деревни располагались неподалеку от
На рассвете 16 января 1944 года крупные силы вражеской пехоты при поддержке танков и артиллерии начали наступление с Уллы на оборону нашего отряда и соседнего — имени С. М. Кирова. Как раз в это время под Фролковичами вел поиск Иван Митрофанович Попов с пятью разведчиками. Они тотчас же обнаружили гитлеровцев и уже возле моста из засады нанесли неожиданный удар по их передовому подразделению. Внезапность массированного огня в первые минуты посеяла замешательство в рядах противника, приостановила его. Этого было достаточно, чтобы стрелковые взводы двух наших отрядов, услышав бой, заняли оборону. Вскоре прискакали и сами разведчики, доложили о примерной численности наступавших.
Враг главным образом навалился на участок обороны нашего отряда имени М. В. Фрунзе: Козейщина — Тенюги — Бальбиново — Ратьково. До полудня длился упорный бой: ни одна из сторон не уступала.
В полдень гитлеровцы подтянули артиллерию и выдвинули танки. То они, то мы постоянно контратаковали. И обе стороны несли потери. Идя рядом со мной в атаку с гранатой в руке, упал прошитый автоматной очередью Дмитрий Гусаков. Я отлично знал его, всегда рвущегося в гущу схватки, отчаянного партизана из Плиговки. Падали и больше не подхватывались многие из тех, с которыми воевали рука об руку. А вокруг — свистопляска пуль, жужжание осколков, взрывы снарядов и мин.
Когда бежал на КП, увидел на санитарном пункте заместителя командира отряда по разведке Александра Галузо с окровавленной повязкой на голове, Марию Прудник — тяжело раненную партизанку из соседнего отряда, партизана Терентия Белоголовкина. Тут же перевязывали и других раненых.
На нас, разведчиков, в этом скоротечном бою возлагалась не совсем обычная задача. Мы появлялись на самых напряженных участках, передавали командирам взводов и отделений приказы командования бригады или отряда. Одновременно помогали отражать атаки фашистов.
Не простое это дело — передать приказ. Не раз приходилось пробивать себе дорогу с помощью автомата и гранат, лезть напролом, не обращая внимания на плотный огонь противника. Так действовали буквально все — от рядового разведчика до командира. Помню, я несколько раз старался предупредить об опасности Ивана Митрофановича. Мое «внушение» некоторое время действовало на него. А потом, глядишь, наш Попов снова разгорячен боем, обо всем забыл: стоя в полный рост, разит наседавших врагов длинными очередями из автомата.
В три часа дня к Фидусову (я как раз находился в то время возле командира
К исходу дня противник захватил Залуженье, Красное, Ратьково, Ляхово, Заговалино и в нерешительности остановился перед новой линией партизанской обороны. Комбриг Сакмаркин вызвал командира разведки Попова и меня в штаб бригады, приказал проникнуть к Улле, в тыл врага, установить, какими резервами он располагает, прояснить его дальнейшие цели.
Так как местность была насыщена войсками противника, мы решили вести разведку мелкими группами, по два-три человека. Еще во время боя на первой линии обороны Иван Митрофанович предусмотрительно послал в сторону Уллы лучшего нашего разведчика Степана Пашковского вместе со смелым и сметливым юношей Виктором Красинским. В их задачу входило: установить резервы гитлеровцев, их дальнейшие намерения, а также заминировать шоссе вблизи Фролковичей, чтобы затруднить врагу подброску подкрепления. К тому времени, когда мы получили приказ от комбрига, Пашковский с Красинским еще не возвратились, да и не могли вернуться: разведка-то глубокая, дальняя.
Как только стемнело, разведывательные группы ушли в тыл. Всю ночь то в одном, то в другом месте вспыхивали короткие, но жаркие перестрелки. Это наши разведчики прощупывали тылы гитлеровцев. К утру все группы возвратились и принесли ценные данные. Только Пашковского с Красинским все не было.
Светало, когда на переднем крае противника раздалась сильная автоматная стрельба, а вскоре в нашу траншею свалился тяжело раненный Виктор Красинский. Его тут же понесли в санчасть. Когда я прибежал туда, Виктора уже перевязывал Владимир Силивестров — бригадный врач.
Вот что рассказал наш разведчик. Степану Пашковскому и ему сопутствовала удача и под Уллой, и когда минировали шоссе. Однако с большим трудом они пробирались назад, то и дело натыкались на вражеские группы. И все же везло, пока не подошли почти до самой линии обороны. Тут их обнаружили гитлеровцы и взяли в плотное кольцо. В перестрелке Пашковского ранило в грудь. Виктор пытался вытащить его к своим, но сам был тяжело ранен в ноги. Зная, что совсем рядом наша линия обороны, он пополз за помощью, добрался до траншеи и свалился на руки партизан…
Захватив с собой разведчиков, первых, кто оказался под рукой, я отправился в ту сторону, откуда полз Красинский. Линию обороны пересекли сравнительно благополучно. Был сильный мороз, змеилась поземка, забивая глаза, но мы то ползли, то бежали вперед. Несколько раз натыкались на вражеские боевые порядки, засады и охранения, пробивали себе путь пулеметным и автоматным огнем. Мы искали своего боевого друга, чтобы спасти его.
Наконец добрались до места, где, по словам Виктора Красинского, он оставил Пашковского. Обнаружили только множество следов и окровавленное место, занесенное поземкой. Степана не было. Значит, его подобрали фашисты…