Развитие сбалансированной чувствительности: практические буддийские упражнения для повседневной жизни (дополненное второе издание)
Шрифт:
Четыре аспекта природы ясного света
Некоторые аспекты умственной деятельности не содержат примесей ни преходящих, ни неотъемлемых загрязнений и, следовательно, чисты, как пустое пространство. Существование каждого из них объясняет тот факт, что ментальные объекты могут возникать и быть познанными. Таким образом, существует четыре аспекта природы ясного света умственной деятельности:
1. определяющая характеристика – просто создание ментальных объектов и вовлечение в них,
2. самопустотная природа – отсутствие ее существования вымышленными и невозможными способами,
3. тончайший уровень, обеспечивающий ее непрерывность, и
4. инопустотная природа, означающая, что ее тончайший уровень
Другими словами, не важно, насколько запутанной или занятой может быть наша умственная деятельность,
1. она по-прежнему создает ментальные объекты и вовлекается в них, и
2. она по-прежнему не существует невозможными способами. Ее тончайший уровень
3. по-прежнему обеспечивает ее непрерывную продолжительность и
4. она не нарушается бурлением своих грубых уровней.
Все эти аспекты природы ясного света позволяют уму познавать объекты, несмотря на то, что его могут временно скрывать загрязнения.
Ничто не может изменить четыре аспекта природы ясного света ума
Умственная деятельность не существует и не осуществляется невозможными способами. Учения о самопустотности говорят о том, что это неизменный, всегда имеющий место факт. Ничто не может повлиять на его истинность. Учения об инопустотности соглашаются и утверждают, что кроме этого существуют и три другие аспекта природы ясного света. Уровень умственной деятельности (1) характеризующийся созданием видимостей и вовлечением в них, (2) обеспечивающий ее непрерывность из момента в момент, и (3) лишенный грубых уровней. Этот уровень также постоянен в том смысле, что он всегда присутствует и функционирует. Это справедливо независимо от того, какую видимость создает ум, в какую видимость вовлекается и какие ментальные факторы сопровождают эту деятельность. Следовательно, по своей природе ум не содержит загрязнений.
Итак, хотя ментальные объекты и факторы постоянно меняются, природа ясного света нашего ума остается неизменной. С одной стороны, беспокоящие эмоции и мысли влияют на наш опыт: при изменении этих факторов наш опыт также меняется. С другой стороны, структура нашего опыта неизменна. Беспокоящие эмоции и мысли не затрагивают тончайший уровень нашего ума, поскольку он свободен от грубых уровней. Наша основная умственная деятельность, создание ментальных объектов и вовлечение в них, также остается незатронутой, несмотря на то, что эмоции и мысли являются ее частью. Этот последний факт имеет важное значение для нашего обсуждения.
Значимость ясного света для развития сбалансированной чувствительности
Если мы успешно развили сбалансированную чувствительность, наша умственная деятельность, создающая видимости и вовлекающаяся в них, свободна от всех загрязнений. Она становится подобной ясному свету. В терминологии махамудры, мы обрели свое "естественно чистое состояние", которое существовало всегда. Нашей деятельности ума ясного света никогда не были присущи неотъемлемые дефекты. Никогда не было истинным то, что мы не в состоянии ничего чувствовать или что мы слишком чувствительны, чтобы справляться со сложными ситуациями. Наши страхи и эгоцентричное отношение были преходящими, они не являлись неотъемлемыми, постоянными составляющими нашей личности. Концептуальная модель, которой мы пользовались, чтобы сбалансировать свои эмоции, была очень полезна, однако она нам больше не нужна. Мы естественным образом в полной мере внимательны к другим и к себе. Более того, мы спонтанно реагируем сбалансированным образом, без каких-либо сознательных, преднамеренных мыслей.
Упражнение 8: понимание природы ясного света умственной деятельности
Мы начинаем первую фазу упражнения с того, что выбираем человека, с которым у нас сейчас переменчивые отношения или с которым у нас были переменчивые отношения в прошлом. К примеру,
Сначала мы пытаемся ощутить, что природа ума ясного света, создающая умственные объекты и вовлекающаяся в них, никогда не заблокирована и не загрязнена. Сосредотачиваясь на зрительном образе лица человека с фотографии, мы стараемся оставаться внимательными к собственной умственной деятельности, происходящей, когда мы смотрим на изображение. Эта деятельность представляет собой просто одновременное создание видимости воспринимаемого объекта и ее видение. Затем, вспоминая расстроивший нас случай, произошедший между нами и этим человеком, мы пытаемся вызвать чувство раздражения. Мы останавливаемся и наблюдаем за тем, мешает ли наша беспокоящая эмоция (созданное нами чувство раздражения) умственной деятельности, создающей зрительный образ лица, и нашей способности видеть этот образ.
После этого мы отводим взгляд от фотографии и думаем о выбранном нами человеке, пользуясь ментальным образом, чувством или только именем. Мы можем закрыть глаза или не закрывать их – как нам удобно. Мы снова пытаемся вспомнить расстроивший нас случай и почувствовать раздражение. Препятствует ли наше раздражение возникновению в уме имени этого человека, возникновению образа его или ее лица или возможности думать о нем или о ней? На самом деле, мы не можем быть сознательно рассержены на человека и не думать о нем так или иначе.
Затем мы вспоминаем расстроившую нас ситуацию, не имеющую отношения к этому человеку, и вызываем чувство раздражения, например своей работой. В таком состоянии ума мы смотрим на фотографию и исследуем, может ли наша умственная деятельность по-прежнему создавать зрительный образ и видеть его, или раздражение препятствует этому. Далее, продолжая чувствовать раздражение своей работой, мы пытаемся думать об этом человеке. Несмотря на то, что думать о нем может быть затруднительно, если мы чрезвычайно расстроены, мы в состоянии по крайней мере думать имя этого человека. Наконец, наш опыт приводит нас к выводу, что, независимо от того, насколько может быть расстроен наш ум, это не затрагивает нашу умственную деятельность, непрерывно создающую видимости и вовлекающуюся в них. Мы по-прежнему можем видеть и по-прежнему можем думать. Следовательно, не важно, насколько мы эмоционально взволнованы, мы по-прежнему в состоянии осознавать ситуации, в которых находятся другие. Когда мы расстроены, мы, возможно, не очень внимательны к ситуациям, в которых находятся другие, однако беспокоящие эмоции не делают нас неспособными видеть эти ситуации или думать о них. Мы пытаемся усвоить это понимание.
Снова глядя на фотографию, мы сознательно думаем вербальную мысль об этом человеке, например: "Это человек". Мы исследуем, мешает ли эта вербальная мысль умственной деятельности создавать зрительный образ лица этого человека и мешает ли она нам видеть этот образ. Затем мы повторяем исследование, думая об этом человеке невербально. Но как мы можем думать, что этот человек является человеческим существом, не размышляя при этом о человеке? Следующим шагом мы думаем о чем-либо, не имеющем отношение к этому человеку, например: "Пора обедать". Можем ли мы одновременно думать эту мысль и смотреть на фотографию? Можем ли мы думать эту мысль и в то же время представлять в своем уме лицо этого человека? Полученный опыт приводит нас к выводу, что вербальные мысли не блокируют возможность видеть кого-то или думать о ком-то. Мы пытаемся сосредоточиться на этом факте.