Развитие сбалансированной чувствительности: практические буддийские упражнения для повседневной жизни (дополненное второе издание)
Шрифт:
Переходя к человеку, который высокомерно считает себя лучше нас, мы точно так же деконструируем собственную излишне чувствительную реакцию – оскорбленность. Наша реакция возникла потому, что мы чувствовали себя якобы прочным оклеветанным «мной», которое терпит оскорбления от якобы прочного высокомерного «тебя». Возможно, мы менее состоятельны, чем этот человек, однако это не делает нас второсортным существом. Спокойно сосредотачиваясь на глубоком осознавании нашего равенства как людей, мы стараемся чувствовать сострадание к этому человеку, чей предрассудок создает так много проблем.
(2) Затем мы выбираем того, кого мы чрезмерно высоко ценим, считая его или ее в чем-либо лучше себя. Из-за нашего подобострастного отношения человек чувствует себя крайне неловко, о чем мы теперь
Наконец мы сосредотачиваемся на человеке, который возвеличивает нас, считая, что мы лучше его или ее. Ослабляя любые возможные дискомфорт или раздражение, мы деконструируем собственное двойственное чувство якобы прочного, совершенно нормального «меня», которое произвело впечатление на якобы прочного нелепого и утомительного «тебя». Мы стараемся пребывать в глубоком осознавании нашего равенства с ним или с ней и направляем сострадание на этого человека, который так легко смущается в нашем присутствии. Он или она может отрицать или отвергать наши заверения о том, что никто не является неотъемлемо лучше или хуже других. Все же, если мы помним о своем глубоком осознавании, наши поступки будут убедительнее слов.
Растворение жадности в уравнивающем осознавании
(1) Следующим шагом мы сосредотачиваемся на том, с кем нам не хочется ничем делиться. Наша бесчувственная жадность обижает человека, о чем мы теперь сожалеем. Мы пытаемся ослабить свое двойственное чувство якобы прочного «я», которое будет обездолено, если якобы прочный недостойный человек будет совместно с нами пользоваться тем, что есть у нас. Ослабив свою напряженность, мы обнаруживаем уравнивающее осознавание нас обоих как людей, способных пользоваться чем-либо совместно. Эта точка зрения равенства позволяет нам признать, что человек также получит удовольствие от совместного пользования. Мы стараемся представить, что недвойственно отдаем ему или ей то, что у нас есть. Традиционный метод преодолеть нежелание делиться с другими – передавать часть чего-либо из одной своей руки в другую, из правой в левую.
Выбирая жадного человека, который не хотел с нами делиться, мы точно так же деконструируем собственное гиперчувствительное ощущение якобы прочного, бедного, обделенного «меня» и якобы прочного эгоистичного «тебя». Пытаясь сосредоточиться на нашем равенстве как людей, мы видим: то, что с нами не поделились, не делает нас неполноценными. Затем мы стараемся направлять сострадание на этого человека, чей эгоизм вызывает у других так много недовольства.
(2) Следующим шагом мы рассматриваем человека, ради которого мы хотели лишить себя справедливой доли чего-либо – например, свободного времени, – чтобы дать больше, чем ему необходимо, или даже больше, чем он хочет. Наше отношение было нездоровым не только к самим себе, но также и к этому человеку, о чем мы теперь сожалеем. Ослабляя собственное двойственное чувство якобы прочного недостойного «меня» и якобы прочного, более достойного «тебя», мы успокаиваемся в уравнивающем осознавании, которое предусматривает справедливость для нас обоих.
Наконец мы рассматриваем того, кто страдает разрушительным самоотречением, кто оставлял для себя совсем чуть-чуть или не оставлял ничего и отдавал нам больше, чем было необходимо. Этим человеком мог быть, к примеру, чрезмерно любящий и беспокоящийся родитель, который жертвует всем ради нас. С бесчувственностью и самолюбованием мы могли относиться к этой ситуации как к должному, ощущая якобы прочного заслуживающего внимание «меня» и якобы прочного «тебя», которое должно уделять нам внимание. Или же с гиперчувствительностью и виной мы могли быть возмущены и противиться, сопровождая это ощущением якобы прочного недостойного «меня» и якобы прочного «тебя», которое мне ничего не должно.
Растворение страстного желания в индивидуализирующем осознавании
(1) Затем мы смотрим на изображение того, кем мы жаждем или жаждали обладать в том или ином смысле, – или думаем о нем или о ней. Мы можем выбрать кого-нибудь из своей жизни или, возможно, изображение почти голого человека в журнале. Признавая страдание, которое мы причинили этому человеку, бесчувственно обращаясь с ним или с ней лишь как с сексуальным объектом, мы сожалеем. Затем мы пытаемся ослабить беспокойное, неуверенное чувство якобы прочного обделенного «я», которое отчаянно нуждается в обладании якобы прочном соблазнительным «тобой». Это оставляет нас с индивидуализирующим осознаванием. Вместо того чтобы хвататься за этого человека, мы лишь сосредотачиваемся непосредственно на нем или на некоторых его качествах. Мы стараемся проявлять уважение к этим качествам, не преувеличивая их.
Переходя к человеку, который жаждет обладать нами, мы пытаемся ослабить собственное гиперчувствительное ощущение якобы прочного, находящегося в опасности «меня», которого добивается якобы прочный преследователь «ты». Мы не одержимы желанием сбежать, а вместо этого видим человека, осознавая его или ее просто как индивидуальность. Это позволяет нам общаться с ним сострадательно и откровенно, не пугаясь и не поступая жестоко.
(2) Затем мы сосредотачиваемся на том, кому мы желаем или желали принадлежать, например в качестве супруга или сотрудника. Мы сожалеем о беспокойстве, которое наши ожидания и требования могли доставить этому человеку. Ослабляя бесчувственное двойственное ощущение якобы прочного «я», самоуважение и удовлетворенность которому может дать только якобы прочный «ты», включив нас в свой близкий круг, – за страстным желанием мы опять обнаруживаем индивидуализирующее осознавание. Мы лишь выделяем этого человека среди других и сосредотачиваемся на некоторых его или ее качествах. Добавив уравнивающее осознавание, мы далее замечаем, что у других также могут быть похожие качества. Хотя каждый человек – неповторимая индивидуальность, никто не является настолько особенным, чтобы быть незаменимым. Несомненно, существуют другие возможные партнеры и места работы.
Наконец мы рассматриваем человека, который жаждет стать нашим супругом и хочет, чтобы мы приняли его или ее во все аспекты нашей жизни. Ослабляя гиперчувствительное двойственное ощущение якобы прочного, страдающего клаустрофобией «меня», которому навязывается якобы прочный требовательный «ты», мы осознаваем индивидуальность этого человека. Уважение и сострадание позволяют нам установить подходящие ограничения, не будучи при этом грубыми или бесчувственными.
Растворение цепкой привязанности в индивидуализирующем осознавании
(1) Сначала мы сосредотачиваемся на человеке, к которому чувствуем или чувствовали цепкую привязанность, например на своем ребенке предподросткового возраста (9–12 лет). Возможно, мы обращались с ним или с ней как с птенцом, пытаясь удержать в «гнезде». Сожалея о неудобстве и стыде, которые ребенок из-за нас чувствовал, особенно перед своими друзьями, мы стараемся успокоиться. Мы деконструируем это тревожное, вызывающее неуверенность чувство якобы прочного «меня», не способного жить без якобы прочного «тебя», своего младенца, который всегда находится под строгим наблюдением. Ослабление сильного эмоционального цепляния оставляет нас с осознаванием того, что наш ребенок – просто индивидуальность. Более спокойная любовь позволяет нам уважать индивидуальность ребенка и быть чуткими к его потребности в пространстве и независимости.