Развод в 45. Любовь генерала

Измайлова Полина

Он надевает фонендоскоп, начинает качать небольшую грушу. Смотрит на показатели сосредоточенно, а я чувствую, как плыву. В универе было девяносто на шестьдесят. Потом, мне кажется, оно чуть поднялось, а что сейчас…

— Так… Голуба моя, девяносто на семьдесят. Ничего хорошего. И низкое, и разница небольшая. Давай-ка я “скорую” вызову, может, покапают или препарат дадут? Или поедешь в больничку?

— Никуда я не поеду, пока не решу вопрос! И никаких “скорых” мне не надо.

Хочу встать, но голова кружится.

—

Спокойно, лежи.

Генерал снимает с моей руки манжету, выходит в коридор, почти сразу возвращается.

— Сейчас нормальный доктор придет, и чай будет крепкий, а пока…

— Пока можно я спокойно посижу, а? Без ваших нотаций?

— Да я не собирался нотации читать, только…

— Не собирались, и не надо…

Глаза закрываю, голову откидывая. Слышу тяжелый вздох генерала.

Пусть! Пусть повздыхает!

Я им устрою…

Слезы катятся сквозь сомкнутые веки, но боевой дух не пропадает.

Только вот сил нет никаких — ни физических, ни моральных. Хочется глаза закрыть надолго и прилечь, поспать даже, слабость накатывает, туман в голове не дает ясно мыслить.

— Так, что тут у нас? Ага, всё ясно. Мать будущего солдата.

Слышу грубоватый голос вошедшего в кабинет мужчины, обращается к генералу, ко мне подходит, вяло реагирую, вскидывая на него взгляд.

— Поспокойнее, доктор, мамочка у нас с давлением и с характером.

— Понял.

Сквозь полуприкрытые веки вижу плечистого мужчину в возрасте в белом халате. Наверняка он из комиссии, которая определяет пригодность призывников к службе. Подсаживается ко мне, осматривает.

— Давление низкое у женщины, — докладывает генерал, — переволновалась она. “Скорую”, может, вызвать?

Доктор как-то странно посматривает на генерала. Подмечаю это, хотя сама в состоянии амебы. Видимо, нечасто этот мужлан бегает вокруг таких вот мамочек-наседок.

— Так, дорогая моя, глаза покажите-ка.

В глаза мне бьет свет фонарика, потом мужчины переговариваются, слышу какое-то шуршание, врач рекомендует сделать укол.

— Укол? Зачем укол?

— Давление стабилизировать, низкое очень, это опасно, — объясняет врач, — потом рекомендую посидеть немного, прийти в себя, успокоиться, можно чайку крепкого, с сахаром. Организуешь, Олег Янович?

— Это можно.

Генерал внушительной фигурой стоит рядом, но, как только врач просит чая, идет на выход, кого-то зовет, просит мне чай принести.

Такая суета вокруг меня — не знаю, радоваться ли этому или наоборот.

— Что ж вы так нервничаете, мамаша? — сокрушается врач, подготавливая шприц для инъекции. — Вырос сыночек-то. Захотел служить. Его же никто не заставляет.

Сил отвечать нет, да и смысла не вижу. Тут я не найду понимания.

— Так, поворачивайтесь, драгоценная, оголяйте ваше сокровище.

— Что? — спрашиваю хрипло, не понимая.

— Укольчик будем делать внутримышечно, а самая подходящая

для этого мышца та, на которой вы так удобно сидите.

То есть… Он мне в попу укол делать собрался?

В присутствии генерала?

По телу, как цунами, проносится волна жара.

— Это… обязательно?

— Это желательно, могу дать таблетку, но с уколом всё проще гораздо.

— А… — откашливаюсь и смотрю на генерала, который пялится на меня с усмешкой.

— Что, гражданочка, мать будущего солдата, вы думаете, я там чего-то не видел?

— Я не знаю, что вы там видели, — опять закипаю я, — но оголять при вас свой зад я не намерена. Выйдите, если вы мужчина!

— Ох, ох, ты не представляешь, товарищ полковник медицинской службы, как эта прекрасная нимфа меня сегодня только не прикладывала. Я от женщины столько комплиментов в кавычках не слышал, наверное, за всю свою жизнь!

— А тебе, Олег Янович, полезно. Не только дифирамбы, но и критика. Выйди, не нервируй мне мадам.

Вижу, как генерал усмехается, потом подмигивает, гад такой, но выходит.

Врач, очевидно, опытный — всё быстро делает, безболезненно, едва чувствую, как в мышцу втыкается игла. Потом держу ватку на месте укола, зажимаю его. Тонкий запах спирта витает в воздухе.

— Должно полегчать, полежите так.

Я натягиваю колготки, поправляю брюки, дышать становится как будто легче.

— Скоро всё будет в норме. А вот и чай.

Хочет перехватить чашку чая, которую принес генерал, но тот мотает головой и дает понять, что сам ее мне подаст.

Однако. Неужели хочет обо мне позаботиться? Это вызывает странные ощущения. Не понимаю этого грубияна. И вместе с тем… Мужик, конечно, видный. И явно бабами избалованный. Недаром доктор сказал ему про дифирамбы.

Не дай бог такого мужа! В армии же женщин тоже полно, и каждая будет норовить к нему в койку. Нет уж… Такого добра мне точно не надо, да и не светит.

— Ладно, больная, я вас оставляю в надежных руках.

Доктор слегка хлопает генерала по плечу, подхватывает свой чемоданчик, и вскоре мы с нахалом в форме остаемся наедине, он мне чашку протягивает.

— Пейте, вам надо.

— Спасибо.

— Сами сможете? Или подержать кружку?

— Я не маленькая.

— Да я вижу.

И снова этот странный блеск в глазах. Я способна различить мужской интерес. И он виден невооруженным глазом. Только мне не до того. Я разбита, измотана, да еще и давление это.

Перенервничала — и вот, результат налицо. Кажется, лимит моей выдержки на сегодня исчерпан.

— Я сама, спасибо.

Не хочу быть грубой, ведь всё же он обо мне заботится, осторожно беру кружку из его рук. Почему-то это кажется удивительно интимным моментом.

Я сама себя не понимаю. Приехала на разборки, а теперь сижу и чаи распиваю с генералом, который моего сына хочет отправить в армию.