Развод в 45. Любовь генерала

Измайлова Полина

Не этого я ждала, когда сюда ехала.

Цежу чай маленькими глоточками, генерал рядом сидит, размеренно дышит.

— Я тебя отвезу, — настаивает, — допивай чай, и поедем.

— А Демид?

— А с ним говорить не нужно, а то опять нервничать будешь.

— Как это не нужно?

— А у тебя выбора особого нет, – заявляет, – если начнешь опять вокруг сына бегать, до больницы добегаешься. Так что рекомендую домой поехать и не спорить.

Решаю действительно не вступать с ним споры, в конце концов, мне в самом деле плохо,

да и Демид не хочет идти со мной на контакт. Он сейчас в раж вошел, никак мне его не переубедить.

— Хорошо, я поеду. Только вы пообещайте кое-что.

— А кто сказал, что я согласен выполнять какие-то обещания? — приподнимает бровь генерал.

Молчу, просто смотрю на него, ведь не совсем у него каменное сердце, должен понять, что я сейчас на грани.

Кивает, давая мне понять, что выслушает.

— Пообещайте, что я узнаю, когда Демид в часть поедет и в какую именно.

— Хорошо.

Генерал разглядывает меня, вижу, как желваки играют.

— Значит, слушай сюда, красавица. Пока отдыхай, приходи в себя, я решу кое-какие вопросы и отвезу тебя домой.

— Я не…

— Это был приказ. Приказы командира у нас обсуждать не принято.

— Вы мне не командир.

— Мы это исправим, — говорит и нагло подмигивает, а потом выходит.

А у меня как-то странно на душе.

Я не должна радоваться, но почему-то…

Глава 18

Отдохнуть в кабинете военкомата? Это какой-то нонсенс. Но я действительно успокаиваюсь.

Пью чай. Укол действует — мне гораздо лучше.

И я даже могу мыслить конструктивно.

Я должна объяснить сыну, что он не прав. Сиюминутный порыв может сломать ему жизнь.

Зачем идти в армию сейчас? Окончит магистратуру — и вперед, с песней!

Я умом понимаю, что говорю и думаю правильные вещи. Вот только, с точки зрения сына, я сейчас мать, которая не встала на его сторону.

Вчера я мало что соображала, конечно. Увы. Да и сегодня всё еще не совсем в себе.

Всё в жизни перевернулось с ног на голову.

Еще вчера утром, да и днем, всё было нормально, я считала, что у нас всё хорошо, себя считала счастливой.

А как же? Я здорова, дети здоровы, учатся, муж молодец, работает, заботится о нас.

Да уж, весело он заботился, невесту сына в койку затащил. Козел.

А я еще сомневалась, правда ли это.

Сейчас точно понимаю — правда. Разумеется, правда.

Просто муж мой очень сильно хочет, чтобы я верила в его верность.

Всё это мы уже проходили. И слова говорил те же самые.

Господи.

— Как вы? Ехать готовы?

— Ехать?

Встрепенувшись, смотрю на вошедшего генерала, которого не сразу признаю. Он снял форму, сейчас в обычной одежде. Гражданской — кажется, так говорят военные? Интересно, зачем переоделся?

И

на “вы” со мной вдруг, так официально…

— Пойдемте, я обещал вас до дома подвезти.

— Спасибо, я на такси.

— Вы хотите, чтобы я вас на руках в машину нес? Я могу.

— Пупок не развяжется?

— Хотите проверить? — наглец делает шаг, но я торможу его жестом.

— Не стоит, я сама встану.

— Отлично.

Всё-таки его рука ложится мне на локоть, а вторая…

— Вы со всеми солдатскими матерями так себя ведете? — вскидываю подбородок.

— Ну, во-первых, ваш сын будет не солдат, а сержант, это две большие разницы.

— Интересно, какие?

— Большие. Как ваши… глаза.

Черт! Этот наглец точно не о глазах говорил! И я покрываюсь краской, как институтка, право слово. Бесит!

— Ваш солдафонский юмор неуместен.

— Солдафонский? Да уж… — он усмехается, потом качает головой, смотрит на меня и начинает смеяться. — Слушайте, со мной реально так лет десять никто не разговаривал. Вы просто…

— Избаловали вас гарнизонные барышни.

— Это точно, но вы, я чувствую, это быстро исправите.

— Я? Вот уж точно не нанималась по гарнизонам мотаться.

— Почему? — он как-то сразу меняет тональность, жестче, что ли, становится.

— Потому. Почему я должна? Мой муж не военный, и вообще…

— Считаете, женщина не должна ехать за любимым мужчиной?

— За любимым, возможно, и должна. Только понимать, что этот любимый может вот так промотать ее по военным городкам, потом получить генеральские погоны и променять на молодую медсестричку. И спустить ее жизнь в унитаз.

— Жесткая вы.

— Скажете, что я не права?

— Ну, я жену не бросал, она сама ушла, а что касается медсестричек, так это их выбор, я никого не принуждаю.

— Угу, вы белый и пушистый, спина не чешется? Крылья не растут?

— Язва… — улыбаясь говорит он.

— Мужлан, — отбриваю я.

Черт, мне ведь нравится с ним пререкаться!

Что я творю? Мне надо сына спасать, а я…

— Товарищ генерал, — неожиданно приходит мысль, — а вы ведь… вы можете моего сына отсюда отправить, а? Ну… изъять документы, ему сообщить, что он не годен сейчас, что его не отпускает начальство универа, что он обязан вернуться? Можете?

Я невольно подаюсь вперед, почти задевая генерала бюстом. Краснею. Что я творю?

— Хм, интересно. А если могу? Что мне за это будет?

— А что вы хотите? Деньги я найду. Сколько? Тысяч триста хватит?

— Дешево сына цените.

— А сколько? Миллион? — у меня мозг кипит.

— Ну, допустим, денег бы я с вас не взял…

— А что… — тут я смотрю в его наглую морду, и рука сама взлетает, но он уже, видимо, изучил мои повадки и хватает за запястье.

— Не стоит злоупотреблять физическими методами устранения проблем и недопонимания. Следует это делать вербально.