Развод. Боль предательства

Верди Алиса

А мои не взяла, дурочка гордая.

Но ничего, сделаю так, чтобы ей работа какая-то получше «случайно подвернулась». Приличная, хорошо оплачиваемая, может, что-то связанное с книгами — издательство какое-то или еще что. Что-нибудь придумаю.

А еще при разводе я все равно ей квартиру отпишу, и спрашивать не буду, хочет или нет. Это ее, по праву. Не захочет жить в ней — продаст, и другую купит.

Понимаю, что это не компенсирует ей всех тех страданий, что она вытерпела по моей вине, но хоть что-то.

Лучше же, чем ничего.

А мне все равно не нужны эти хоромы. Мне тут одному слишком пусто. Не знаю, как я раньше тут жил? Сейчас мне здесь все напоминает о ней. И от этого еще больней.

Еще одежда тут ее висит, в шкафу. Она же не все тогда забрала.

Я иногда открываю его и перебираю пальцами ее платья. Нюхаю, словно конченый маньяк, пытаясь уловить ее запах.

Но его почти нет. Есть запах кондиционера для белья. От ворота куртки слегка пахнет ее духами, а запаха самой Ксюши нет.

Нет ни самой Ксюши, ни ее запаха. Ничего нет.

Только я есть. Один.

Этим утром я собираюсь как на казнь. Вроде всего лишь очередной рабочий день. Казалось бы.

Вот только после него у меня развод. С единственной женщиной, которую я когда-либо любил.

В этот день я практически не работаю. Просто летаю в облаках, погруженный в свои мысли. Видимо, у меня при этом настолько пришибленный вид, что моя помощница косит на меня подозрительным взглядом. И нет, это не Юлька.

Юльку я все же вынудил заявление написать. Иначе не видать ей трешки в центре, хоть и пока просто съемной. Впрочем, сейчас придется покупать, походу, раз ребенок оказался моим.

Так что теперь у меня в помощницах Надежда Васильевна. Такая строгая и ответственная, что ее вообще весь офис боится.

Просидев весь день как на иголках, я встаю и выхожу из кабинета. Спускаюсь на лифте, прохожу через холл, встречаю Рому и, кивнув ему, выхожу из здания.

На улице уже тянет легкой сентябрьской прохладой. Небо затянуло и нависли тяжелые серые тучи. Дождя нет, просто мрачно. Как раз под мое настроение.

К загсу подъезжаю ранее оговоренного с Ксенией времени, и просто сижу и жду ее в машине.

Я отпущу ее. Как бы ни было мне больно. Как бы я ни хотел удержать ее.

Я просто не имею права ее держать. Я должен дать ей жить своей жизнью. Даже если я потом сдохну, похрен. Главное, чтобы она была счастлива.

Я уже мертв внутри. Ничто этого не изменит. Сегодня я попрощаюсь с ней. Ведь она должна жить дальше.

Я хочу, чтобы ей было хорошо. А я всегда буду омрачать ее «хорошо». Словно бельмо на глазу. Буду напоминать о боли. Она не сможет быть со мной счастлива, поэтому я ее отпущу.

Но я скажу ей все, что должен был сказать давно. Да, это ничего не изменит, но она заслуживает того, чтобы знать, как все было.

Вижу ее тонкую фигурку издалека. Она еще больше похудела. Совсем просвечивает.

Такая хрупкая и уязвимая. Сердце сжимается в груди от нежности.

Такую нужно было защищать и оберегать. На руках носить. А я уничтожил.

Гореть мне в аду вечно.

Я выхожу из машины и иду к ней.

Глава 44. Развод (попытка №2)

Ксения

Вижу его издалека. Глаз сам выхватывает его фигуру. Сердце тотчас принимается колотится, словно ненормальное.

Ладно, не важно. Это последний раз, когда мы видим друг друга.

Острый укол боли, следующий за этой мыслью так силен, что я чуть не складываюсь пополам.

Дыши, Ксюша, дыши.

Иду навстречу на негнущихся ногах.

И вот нас уже разделяют какие-то метры. Пытаюсь взять себя в руки и подавить уже начинающие щипать глаза слезы. Нет, только не это! Пожалуйста!

— Привет, — тихо говорит он.

— Привет, — отвечаю я.

Мы стоим и смотрим друг на друга. Разглядываем жадно, ища произошедшие перемены и одновременно так боясь их найти.

Он, как всегда, красив и безупречен. Однако его щеки еще больше ввалились, видно, что он похудел. Но больше всего меня пугает его взгляд. Он какой-то серый, блеклый, потухший.

Я ни разу его таким не видела. У Кира всегда очень живой взгляд. Энергичный, веселый, жесткий, горящий, злой, разный. Но он всегда полон жизни.

Но только не сейчас. Почему-то это отзывается у меня внутри болезненным уколом.

— Ты похудела.

— Ты тоже.

Мы вновь молчим.

— Давай пройдемся? — предлагает он.

— Хорошо.

Я иду с ним в сквер, расположенный правее от парковки. Мы садимся на дальнюю лавочку и смотрим перед собой.

— Ксюша, я не буду тебя больше беспокоить. Но я хочу, чтобы ты меня выслушала. Тебе будет сложно, но постарайся, ладно? — глухо спрашивает он.

Я киваю, а сама впиваюсь своими короткими ногтями в ладони, оставляя на них следы полумесяцем. Внутри сейчас так тяжело и плохо, что хочется просто выть.

— Я действительно не любил тебя, когда мы поженились, — начинает он, и в сердце вновь вонзается раскаленная спица, а у меня перехватывает дыхание от боли. — Я узнал о том, что арабы отказали в сделке моему главному конкуренту, и решил сам заполучить этот контракт, но для этого мне нужно было жениться. И у меня на все про все был год. То есть, нужно было поторапливаться, чтобы они не подумали, что я женился специально перед самой сделкой.

Он делает небольшую паузу, собираясь с мыслями, а я опираюсь о спинку скамейки, так как меня начинает вести от слабости. Так вот почему мы поженились так быстро, всего через три месяца после знакомства. А я-то все удивлялась, к чему такая спешка. Теперь понятно.