Развод. Цена ошибки
Шрифт:
— Тогда предлагаю позвонить ему прямо сейчас, — решительно произносит он и встает.
— Нет! Нет! — тут же выкрикиваю я, поднимаю голову и уже более спокойно произношу: — Ну что ты хочешь от меня, Дим?
Волков возвращается на место и отвечает:
— Объяснений. Что у тебя происходит.
Ложусь обратно и кладу руку на лицо, так, чтобы глаза были прикрыты локтем.
Мне не хочется смотреть на Диму. Я не хочу, чтобы он видел тоску в моих глазах и жалел меня:
— У меня странная судьба, Волков. По ходу дела, я очень люблю
Отнимаю руку от лица и смотрю на Диму. У того каменное выражение на лице, губы сжаты в плотную линию. Взгляд мечет молнии и смотрит на меня испытывающе.
— Скажи, Дим, — устало интересуюсь, — ты тогда не сделал на стороне ребенка?
— Нет, — отвечает тяжелым тоном. — У меня нет детей.
— Почему вы такие предатели, Дим? — спрашиваю с болью.
Волков смотрит на меня, а после отворачивается. Переводит взгляд в окно, долго смотрит. Спустя несколько секунд поворачивается ко мне и признается:
— Чем больше проходит времени, тем сильнее я чувствую, что не изменял тебе тогда.
— Тогда. А что сейчас, Дим? — я выдавливаю из себя печальную улыбку.
— А что сейчас, Сонь? — устало переспрашивает он.
— То, что ты делаешь сейчас, — тоже предательство. Где-то тебя наверняка ждет твоя девушка, или невеста, или черт пойми кто для тебя Аделия. Но в твоей постели я. Где-то я уже это проходила. Только тогда я была на той стороне.
Глава 16. Женская логика
Дима
Как Соне все объяснить? Она не поверит и вряд ли поймет.
— Нужно было тебя послать? — пытаюсь говорить спокойнее, но рядом с ней делать это очень сложно.
— Да! — неожиданно восклицает в ответ и прикрывает глаза.
Ей плохо. Вижу, как она хмурится, стоит едва немного подвигаться, как трет виски и прикрывает глаза, будто солнечный свет причиняет ей дискомфорт.
— Ты практически упала ко мне в руки без сознания. Просила о помощи. Что, по-твоему, мне надо было сделать? Препроводить к мужу? Отвезти в гостиницу и бросить там? А может быть, оставить лежать на пороге ментовки? — чем больше я говорю, тем громче становится мой голос.
Калинина распахивает глаза и смотрит своими бездонными голубыми глазищами — прямо мне в душу, в самое нутро, туда, где всегда была она. Была, есть и, походу, будет там до моего последнего вздоха.
— Так что, Сонечка, — перехожу на ласковый тон, тем самым издеваясь над ней, — что мне нужно было сделать?
— Не знаю я! — выпаливает она. — Но не привозить меня к себе уж точно.
— Охуеть! — не сдерживаясь, матерюсь я. — Так вот ты какая, женская логика?!
— Да, — Соня садится на кровати и слегка морщится. Нет, этот синяк на ребрах — с ним что-то не так. Надо везти на рентген. — А что, Аделия
О, привет, ревность, неожиданно доходит до меня, и я, не сдерживаясь, начинаю улыбаться. Осознание того, что я небезразличен Соне, — как сироп в уши, даже если это бред воспаленного мозга.
— Чего ты лыбишься? — шокированно спрашивает Соня.
— Смотрю, как тебе идет ревность, — расплываюсь в улыбке я.
— Я не ревную, — бурчит себе под нос.
— Сделаю вид, что поверю.
Молчим, буравя друг друга взглядом.
— Что делать будешь? — спрашиваю серьезно.
— А сам как думаешь? — хмыкает она.
— Не знаю, Сонь, — честно отвечаю. — Тогда мы были обычной молодой парой. Сейчас Руслан твой муж. Какие у вас отношения и что вас связывает, мне неведомо. Поэтому я могу только предположить.
— И что предполагаешь?
— Что ты подашь на развод, — произношу спокойно.
— Ты все правильно думаешь.
— Помощь нужна?
— Пф! Какая? — сразу щетинится как ежик.
— Любая, Сонь, — отвечаю как можно мягче. — Найти адвоката, перевезти вещи, быть рядом, когда захочешь поплакаться в жилетку.
Калинина растягивает губы в хищной улыбке:
— Рыдать — точно мимо. Вещи я и сама перевезу. А адвокат… ты знаешь, твоя Деля тоже предлагала мне помощь.
Да, Аделия такая — всегда готова оказать поддержку. У нее большое сердце и неограниченные финансы отца, поэтому помогает она с огромным удовольствием.
— Мне делить нечего с Русланом. Все, что у нас есть, принадлежит ему, а чужого мне не надо.
— Если не было брачного контракта, ты имеешь право на половину имущества, нажитого в браке, — серьезно отвечаю Соне.
— Шутишь? — усмехается она. — Имущество целиком записано на его мать.
Скользкий гад. Всегда таким был, и то, что он все оформил на мать, меня не удивляет. Хотя это грязно — так играть. Соня была с ним пять лет и имеет полное право на свою долю, но поди докажи сейчас…
— А вообще, Волков, мне не мешало бы для начала поговорить с Русланом, — выносит вердикт она.
Прищуриваюсь и пытаюсь увидеть на лице Сони скорбь, тоску или печаль, но она вполне спокойна, и складывается впечатление, что наличие у меня девушки раздражает ее сильнее, чем наличие у собственного мужа другой женщины и ребенка от нее.
— Ты не выглядишь расстроенной, — выношу вердикт я.
Соня подбирается, подтягивает к себе колени и буравит меня взглядом:
— А вот это, Волков, тебя уже не касается. Неважно, что я чувствую к Русу и как отношусь к этому всему. Не лезь в мою душу. Ты последний человек, перед кем бы я стала открываться и с кем делиться.
Слова пробивают как пули. Наверное, я заслужил такое обращение, ведь и я когда-то изменил Соне. Якобы изменил, потому что из того вечера я реально не помню ничего. Просто тупо провал и чернота, а наутро я персона нон грата.