Развод. Игра на выживание
Шрифт:
Остаток дня проходит спокойно, если не считать того, что телефон закидывает звонками моя свекровь, а я трусливо не беру трубку. Юлия Сергеевна проявляет завидную настойчивость и успокаивается только к вечеру.
Укладываю вымотанных за день детей и наконец-то остаюсь в полном одиночестве.
К папе так и не выхожу, чтобы не слышать вопросов о подписи на документах.
Еще раз перечитываю от начала и до конца исковое заявление.
В нем подробно расписано то, что брачные отношения между
Дальше указан список совместно нажитого имущества, включая ООО Газснабкомплект, собственником которого является Соболев Богдан Анатольевич.
Вся моя жизнь описана в одной примитивной бумажке, которую я снова упрямо прячу в файл.
Ночью просыпаюсь от неясной тревоги и шороха.
– Мамочка, - слышится в темноте тонкий голосок.
Резко поднимаюсь.
– Маш. Ты чего?
Дочь топает босыми ножками к кровати. Отгибаю уголок мягкого одеяла, чтобы она улеглась рядом.
Обнимаю крепко, прижимаясь. От ее волос вкусно пахнет ягодным шампунем. Это успокаивает.
Господи, как прекрасно, просто кого-то обнять!
Почему я десять лет не замечала этого?! Каких-то элементарных вещей, что можно просто повернуться ночью к живому, теплому телу?!
Я уже не говорю о сексе...
– Мама, папа меня не любит больше, потому что я кашу не ела? – спрашивает дочка, горько всхлипывая.
В груди словно невидимые стальные кольца сжимаются. Душа рвется в мелкие лоскутки, которые я стараюсь собрать и что-то ответить своему родному ребенку, который в данную минуту страдает.
– Ты чего, малыш? Ну кто тебе сказал, что папа тебя разлюбил?
– Позвони ему, - просит Маша. – Пообещай, что я всегда-всегда буду есть кашу. Даже манную. Даже комочки съем. Лишь бы он меня любил.
– Маш, папа тебя не разлюбил. И не надо ничего есть через силу, я тебе много раз об этом говорила.
– Почему он тогда не приезжает?
Сжимаю хрупкое тельце, и сама не сдерживаюсь, слезы льются бурным потоком по щекам. В этот момент я сама готова съесть любую кашу, лишь бы этот кошмар закончился. Маша вся дрожит, её боль словно по невидимым волнам передается мне.
Да гори оно всё!
Достаю телефон из-под подушки и набираю контакт, переименованный со вчерашнего дня в сухую подпись «СОБОЛЕВ».
Так проще.
– Да, - эхом раздаётся в тишине.
Молча слушаю то, как он дышит. Интересно, где Богдан сейчас?! В квартире?!
Как он питается? С кем встречается? Кто гладит ему рубашки на каждый день?
Вопросов так много, что я зависаю от калейдоскопа мыслей в своей голове.
– Яна, - зовет Даня на выдохе. Голос ровный и… не озлобленный. – Ты позвонила,
Мотаю головой, будто он сможет это увидеть.
Муж пообещал меня уничтожить, напоминаю. А я звоню ему в два часа ночи, оправдавшись даже для себя тем, что все это ради нашей с ним рыдающей дочери. Выгляжу при этом крайне жалкой, поэтому просто передаю трубку Маше.
– Па-па, - всхлипывает дочка так пронзительно, что я лихорадочно подскакиваю с кровати.
– Да… малышка, - слышу дрогнувший голос. – Я соскучился. Очень сильно по тебе и Ване.
– Я тоже, папочка. Когда... ты приедешь?
– Скоро. Вот увидишь, совсем скоро мы встретимся.
– Папа, ты что больше не любишь маму? Нас не любишь?
– Тебя очень люблю, моя девочка. И Ваню люблю. Всех.
Слезы душат. Внутренности выворачивает наизнанку. Ничего не соображаю. Сминаю в руках ткань атласной ночнушки, а потом переступаю с ноги на ногу.
Включаю свет в ванной и захожу внутрь, прикрывая за собой тяжелую дверь. А потом слабо стекаю по ней на холодный пол. Озираюсь.
Здесь все чужое.
Здесь я чужая.
Богдан прав. До конца Соболевой я так и не стала. По крайней мере, в его понимании. Но, я уже и не Шацкая… Слишком много времени прошло.
Зависла где-то посередине и качаюсь словно тряпочка на ветру. Каждый, кто проходит мимо, дергает, а я держусь из последних сил.
А кто я вообще?! Когда я об этом всерьез задумывалась?!
Почему мне все указывают, что делать? Почему сестра вправе говорить о моих недостатках и оскорблять отца моих детей? Когда я что-то в себе упустила, раз позволила такое?!
Голос за стенкой стихает, и я поднимаюсь. Умываюсь теплой водой, спешу обратно в комнату.
Маша спит, а экран телефона погас.
Утро начинается с того, что я сама не заметив, спросонья отвечаю на звонок свекрови.
– Яна, здравствуй. Скажи мне, пожалуйста? Я тебя чем-то обидела? Почему ты мне не отвечаешь?
– Доброе утро, Юлия Сергеевна! Я... не знаю. Извините, - проговариваю искренне.
– Если я чем-то обидела, прошу прощения. Я на коленях перед тобой стою, дочка. Поговори, пожалуйста, с отцом. Умоляю.
Дальше, словно в тумане слушаю её стенания и просто поверить не могу, что мой родной отец на такое способен…
Глава 17. Яна.
– Как ты мог, папа? – залетаю к родителям в спальню в совершенно ужасном виде. Мама ошарашенно смотрит.
Мои волосы разметались в беспорядке по плечам. Я даже не умылась и халат не накинула. Чуть снижаю собственную громкость, чтобы дети не проснулись.
Отец тут же вскакивает и сонно пытается разглядеть циферблат на часах, лежащих на комоде. Накидывает верх от пижамы и надевает очки.