Развод. Игра на выживание

Коваль Лина

Мои движения слегка заторможены от холода и страха. Руки побелели оттого, насколько сильно сжимаю сумку.

Может, кому–то это покажется глупым, но чувство вины дикое. Я вынесла мозг Соболеву из–за помады на бокале, а сама позволила себе намного больше…

– Да, – слышится в полнейшей тишине хриплый заспанный голос.

Чуть медлю.

– Это… я, – произношу тихо.

Ответное молчание бьёт по нервам. Я не знаю, думает ли о чем–то Богдан или просто туго соображает ото сна.

–

Мне надо с тобой поговорить, – выдыхаю, неуверенно оглядываясь на Веру.

Она кивает, придавая мне сил.

– Это срочно, – добавляю.

Проходит еще пара секунд, прежде чем звучит отчетливый щелчок. Открываю металлическую дверь и на негнущихся ногах поднимаюсь в квартиру.

Глава 22. Яна.

Когда я достигаю двери, она оказывается приоткрытой.

Прохожу внутрь, привычно щелкаю замком и облегченно скидываю туфли. В нашей квартире тепло и всё ещё пахнет уютом. Семьёй веет. Надеждами, общими мечтами.

Соболевыми…

В этот момент мой мозг ошеломляет удивительная мысль – как здорово, что мы построили дом.

Наверное, остаться в этой квартире, было бы самым сложным испытанием. Потому что именно здесь прошли лучшие годы нашего брака.

Я бы лезла на эти стены, упивалась своей болью. Вновь и вновь проходилась по всему, что с нами произошло. Интересно, а он вспоминает?! Жалеет ли?

Упрекает себя хоть капельку?

В дверном проеме, натягивая белую майку, появляется Богдан.

– Привет, - говорит, энергично растирая лицо ладонями. – Не поздновато?

Стараюсь не глазеть на джинсы с развороченной ширинкой, которые он, опомнившись, тут же поспешно застегивает.

– Привет, если не можешь говорить, я поеду, - нерешительно скашиваю взгляд на дверь. Трусливо мечтаю, чтобы это было так.

– Проходи, - отвечает он тихо, понижая мои шансы на побег.
– Как дети?!

– Хорошо. Маша пятерки каждый день носит, но ты, наверное, в курсе.

Под пристальным взглядом развязываю пояс и скидываю с обнаженных плеч легкий плащ. Размещаю его на вешалке при входе. Тело окутывает прохладой. Меня знобит и мутит после выпитого шампанского.

– Ты пришла поговорить или это просто повод? – спрашивает Богдан непонимающе.

Он расценил мой внешний вид по-своему.

– Поговорить, - предупредительно отвечаю, поправляя широкие лямки на груди. – Я была у Веры на дне рождения, - оправдываюсь, чтобы не думал, что я ради него разоделась.

– Хорошо повеселились? Утром отослал цветы в телецентр для неё.

Расплывчато пожимаю плечами. Губы стягивает чувство отчаяния.

– Красивое платье, - затягивается воздухом.

– Спасибо. Я немного не привыкла к такому, - не знаю зачем, выговариваю.

По привычке, скорее всего.

Пытаюсь

поймать в светлых глазах хоть каплю ревности, но её там нет. Словно ему и правда все равно, что я разгуливаю по ночным клубам в полуголом виде? Как будто его собственническая натура больше не распространяется на моё тело?

– Тебе очень идет, - выговаривает он неторопливо, разворачиваясь и отправляясь в сторону спальни.

Прежде чем я успеваю что-то выдумать, возвращается с черной футболкой в руках.

– Лучше накинь вот это. Так разговор выйдет продуктивнее.

Согласно киваю и натягиваю на себя предложенную броню. Мягкая ткань пахнет привычным стиральным порошком и Соболевым. Это успокаивает.

Мысленно выдыхаю, инстинктивно готовлюсь в защите.

Я не знаю, как Богдан отреагирует на то, что я ему сообщу. Изучив за десять лет своего мужа и то, как для него важно, что он является моим первым и единственным мужчиной, вдруг становится чудовищно стыдно.

Что я натворила?!

Тяжкий груз хочется скинуть как можно быстрее, поэтому я выпаливаю прямо в широкую спину, идущую передо мной на кухню: - Я совершила глупость сегодня…

Богдан резко останавливается. Отодвигает для меня стул, на который я падаю и тут же себя обнимаю. Для поддержки. Пробегаюсь хозяйским взглядом по светлому гарнитуру во всю стену, темному окну, холодильнику, круглому обеденному столу.

Здесь ничего не поменялось. И сегодня чисто так, что придраться не к чему.

– Даже не могу представить, о чем ты, - произносит Богдан, усаживаясь напротив. – Но зная уровень твоей ответственности и способности совершать глупости, внутренне содрогаюсь.

Его низкий смех заставляет почувствовать себя еще хуже.

Вкус другого мужчины во рту становится более горьким и терпким. Чувствовать это – ужасно неприятно и стыдно. Хоть рот полощи.

– Давай только начистоту, - говорит Богдан, открыто складывая руки на столе.

– Хорошо.

Самое простое в семейной жизни – строить свою линию поведения в конфликтах на промахах другого человека. Богдан столько всего наворотил, что всё это время придерживаться данной концепции было нетрудно.

Он сам ушел, предъявил кучу необоснованных, на мой взгляд, претензий. Возможно, даже изменил, хотя я до последнего стараюсь об этом не думать.

Выгнал меня ночью, и со мной случилась беда.

Поверил отцу.

Абсолютно ничего не сделал, чтобы меня возвратить.

Список обширный, не так ли?!

С этой позиции находиться в ссоре было комфортно, черт возьми. Безопасно. Что уж скрывать, какое-то время я вообще наслаждалась его ошибками и жалела себя. Лелеяла обиды со всей характерной мне эмоциональностью.