Развод. Игра на выживание

Коваль Лина

Бью по рулю безжалостно.

Слушаю как в студии рассуждают о проблеме отсутствия контроля со стороны таксопарков и государства, пока ведущая не задаёт вопрос, ответ на который выдирает из сердца последние жилы: – Забыла уточнить, был ли у вас мобильный и пытались ли вы набрать «сто - два» или кому-то из родных?

– Телефон был, – хрипит жена. – Я звонила… близкому человеку. Но он не взял трубку.

Опустив голову на руль, пытаюсь справиться с адским пеклом внутри.

В этот раз

парашют не раскрылся исключительно по моей вине…

Глава 30. Яна.

После интервью с Каролиной у меня неожиданно поднялась температура.

Это похоже на вспарывание зажившей раны. Из неё снова хлынула кровь, унося с собой нарывы.

Было очень паршиво.

Но помимо отрицательных эмоций, я ощутила и много жизнеутверждающих. Словно для себя крайне важно было ещё раз пройти этот опыт.

И возможно, быть полезной.

Раньше я вообще не задумывалась, что, даже будучи домохозяйкой, можно просто помогать другим. И дело вовсе не в деньгах. Ведь поддержка на ней не заканчивается.

Я так упорно пыталась что-то доказать родным их же методами. Выгрызала своё место так, как умею. С помощью нового дома, успешного мужа-бизнесмена, дорогостоящей сумки или ненавистного чайного сервиза. Стремилась стать похожей на отца, маму и Олю.

И это тоже довольно закономерно.

Потому что я и есть они. Моя семья.

Это ведь не мной придумано. Так заложено природой. Берёза может сплестись с дубом, прорасти сквозь раскидистые ветви, нежиться в его громадной тени, но от этого не примется плодоносить желудями.

Пример банальный, но факт.

Сейчас, спустя время и массу обстоятельств, наконец-то начинаю прозревать и улавливать важное. Ведь, помимо того, чтобы чувствовать себя частью родовой системы, определяющее значение будет иметь решающий момент – когда ты наконец-то увидишь свои различия с ней же.

Я – Шацкая. Но с оговорками. Со своими зазубринами и неровностями на стволе. С собственной историей, вот уже десять лет тесно связанной с Соболевым. И глупо от этого отнекиваться.

Данное открытие внезапно воодушевило и заставило расправить крылья, как никогда.

Следующим утром, будучи в отличном настроении, везу детей в школу и сад. Отправляясь на работу, первым делом звоню своему адвокату.

– Яна, привет, – отвечает Арсений живо.

– Доброе утро. Я готова обсудить условия соглашения.

– Однако, – удивляется. – Я рад.

– Давай назначим встречу Богдану и его новому защитнику, – надеюсь он уже его нашёл?

– Хорошо, я сегодня же свяжусь с ними. Есть какие-то конкретные пожелания?

– Как можно скорее, Арсений, – твёрдо проговариваю.

– Я тебя услышал. Позвоню.

***

Рабочий день начинается сумбурно.

К нам в центр вот уже в третий раз возвращается Тася Волкова.

Девушку систематически избивает муж, которого не смущают двое сыновей,

пугающихся до смерти. Бывший подающий надежды, а позже травмированный боксёр-тяжеловесник просто не может найти иное применение собственной силе, кроме как срывать её на хрупкой жене.

Трёхлетние близнецы сегодня ведут себя чересчур неестественно.

Обычно они носятся с другими детьми, играют в монстров и прилипают ко всем подряд с вопросами. Сейчас же молча выполняют просьбы и совершенно не смотрят в глаза. Ближе к обеду тот, что помельче начинает мучительно рыдать, и я срочно вызываю на работу Алексея Геннадьевича.

Мы с Тасей оставляем парней на него, и едем на моей машине в травмпункт, чтобы в очередной раз зафиксировать побои, а позже направляемся в районный отдел полиции.

Я стараюсь не наседать, не напоминать девушке о том, что всё это уже было. Буквально пару недель назад.

Иван, её муж, на время меняется, становится послушным, внимательным, вымаливает о прощении, но позже снова начинается непрекращающийся кошмар.

Замкнутый круг.

Волкова молча держит пакет со льдом у виска и периодически всхлипывает.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю, поглядывая на зажатую в трясущейся руке справку из травмпункта.

– Лучше, чем в прошлый раз. Уже знаю, как себя вести, когда Ваня… сердится.

Возмущённо качаю головой и сжимаю зубы покрепче. Хочется многое высказать, но Тася обратилась к нам за помощью, а не за причитаниями и лишними советами.

– Он ведь никогда не изменится, да? – спрашивает отчаянно.

– Я… не знаю, – выдыхаю жалостливо.

– Снова ему поверила, – плачет. – Две недели как по струнке ходил, даже на работу устроился. В соседний супермаркет охранником. С детьми время проводить стал, был ласковым.

– Как всё началось в этот раз?

– Так же, как и в прошлый. Смотрел футбол, пиво пил. Максимка сражался рядом солдатиками, шумел, наверное. Ваня психанул, распинал все игрушки, я заступилась и отхватила за дело.

Раздражённо щёлкаю поворотником и разворачиваю автомобиль, когда вижу пробку впереди.

– За дело? – переспрашиваю, меняя маршрут в навигаторе.

– Ну да. Он так говорит, – со злостью отвечает. – Получила, потому что сама напросилась.

Наша беседа прерывается телефонным звонком, а мы попадаем в очередной затор из машин.

– Извини, – шепчу быстро Тасе, прижимая к уху мобильный. – Да, слушаю.

– Яночка, – звучит встревоженный голос Юлии Сергеевны. – Ты можешь говорить?

– В пробке стою. У вас что-то случилось?

– Богдан пропал.

– Как пропал? – взволнованно озираюсь зачем-то.

– Должен был с утра заехать. Я его ещё вчера попросила. Сейчас телефон недоступен, и помощник ничего не знает.

– Странно, – задумчиво закусываю губу. – Он вечером Маше не позвонил. Я тоже удивилась.