Развод. Люблю другую

Ривера Полина

Приваливаюсь к окну и любуюсь заснеженной трассой с растущими на обочинах тополями.

Я так давно не была дома… После смерти мамы не хотелось возвращаться. Видеть вещи, к которым она прикасалась, приготовленные ею банки с вишневым вареньем, связанные ее руками носки…

А сейчас мне до дрожи в коленках хочется домой… И все это видеть – хочется… Может, тогда я добавлю сердцу порцию боли и, наконец, разревусь… Мне это очень нужно…

На автовокзале шумно и многолюдно. Вытаскиваю

чемоданы из автобуса и озираюсь по сторонам в поисках папы.

«Доча, в пробку попал, милая. Буду через десять минут», – читаю всплывшее на экране сообщение.

Ничего, подожду… Заодно и с местными риелторами пообщаюсь. Не хочу стеснять отца. Он только жить начал… Ремонт затеял, с Галиной Егоровной съехался.

В поселке живут по старинке. Объявления вешают на столбы или автобусные остановки. Некоторые умудряются найти клиентов, повесив на шею картонку на веревочке с призывом снять дом.

– Сдам квартиру! С хозяйкой! – орет неопрятного вида женщина.

– Здравствуйте, – подхожу ближе я. – Я ищу квартиру. Расскажете про…

– А ты меня не знаешь? Меня все знают! Нечего спрашивать, – бормочет она, поднимая на меня безумный, дезориентированный взгляд. – Я Лана Шаграмова! Я!

– Простите, я давно здесь не живу.

– Лану Шаграмову должна знать! Я Лана, я…

– Местная сумасшедшая, алкашка и психопатка. Сгинь отсюда, нечисть! И табличку сними, никакой квартиры у тебя нет, ты ее пропила! – звучит за спиной чей-то голос. – Привет, Варенька.

– О! Антон Иванович, это вы?

Теникин, собственной персоной… Неужели, до сих пор работает? Ворюга, бывший мент, уволенный из органов с позором… Помнится, они с отцом конфликтовали.

– Я. А ты здесь как? В гости приехала? Андрей задерживается? Там авария на Центральном. Хочешь, я тебя на служебной до дома доставлю?

– Нет, я папу подожду. Все в порядке. А вы… работаете? – спрашиваю недоуменно.

– Еще как. Участковый я.

Ну, ну… Наверное, и в звании понизили?

– Понятно. А я квартиру ищу, Антон Иванович. Или дом… Здесь все по-прежнему? Или в поселке агентство появилось?

– Здесь все, Варь. Дай мне номерок, если кто-то приличный придет, сообщу тебе. А ты одна жить собираешься? А муж…

– Объелся груш. Одна. Давайте я напишу вам номер…

Интересно, он всерьез хочет помочь мне? Во времена моей юности в суде шел громкий процесс против Теникина. А мой отец был свидетелем обвинения. Давал против него показания. Потом я вышла замуж за Юру, уехала…

– Спасибо вам, Антон Иванович. Я рада, что вы…

– Варька, дочка! Приехала!

Теникин не успевает ответить – меня сбивает с ног папа… Целует в лицо, обнимает. Наполняет севшую в душе батарейку зарядом любви. Я – любимый

ребенок… И я не одна.

– Спасибо, Антон Иванович. До свидания.

– Хорошего вечера, – суховато протягивает он.

– Что этому уроду от тебя было нужно? – шепчет отец, когда мы отходим в сторону. – Он сволочь и ворье… Участковый, управляющий бомжами и психами. Он здесь порядок навести не может, а еще…

Возле ворот замечаю ту самую Лану Шаграмову, лежащую в луже собственной мочи… Бо-оже… Табличка на ее шее сбилась набок, а из кармана грязной куртки показалось горлышко бутылки с водкой.

– Пап, он пообещал помочь мне с квартирой. Я не хочу вас с Галиной стеснять. Да и девочка я большая… Мне нужен свой угол.

– Дочка, мы и сами справимся с этим. По соседям пройдемся. У нас в поселке туговато со съемным жильем. Но оно есть. Идем, родная. Там Галя борщ сварила, пирог испекла с повидлом. Моя ты красавица, исхудала совсем! На диетах своих сидишь?

– Нет, папуль. Не сижу. Я так рада, что приехала. Все будет хорошо, – протягиваю, помогая отцу уложить в багажник чемоданы.

– А Котенок как же? – осторожно спрашивает он, ища моего взгляда.

Все-таки мой папка – видный мужик даже в свои шестьдесят три. Высокий, поджарый и… необычайно проницательный.

– Приняла сторону отца. Она без ума от Амалии.

– Тьфу! Сучка мелкая. Пожалеет она еще, да будет поздно.

Глава 8.

Глава 8.

Варвара.

– А вот и наша Варенька, – тянется меня обнять Галина Егоровна.

Прижимает к груди, обдавая ароматом домашней выпечки. В носу предательски щиплет…

– Как вы, теть Галь? Дома… хорошо, – выдыхаю чуть слышно.

Все у папы поменялось… Стало уютнее, свежее… Забор свежевыкрашенный, во дворе порядок. Деревья побелены, листья собраны в огромные, целлофановые пакеты. В прошлый мой приезд он… умирал заживо…

Встретил меня на пороге, окинув немигающим взглядом. Заросший, тощий… Он ничего не хотел… По полу мыши бегали, пахло немытым туалетом…

– Хорошо все теперь, дочка, – протягивает отец, очевидно, возвращаясь мыслями в тот день. – Давай скорее кушать, Варь. Галя, посмотри, какая Варюха худая стала. Совсем тебе на работе загоняли.

– Пап, да у вас же и приземлиться негде, – сетую я, оглядывая ободранные стены.

В моей бывшей комнате громоздятся банки со шпаклевкой и рулоны обоев.

– Раскладушка есть, Варь. Прости меня, дочка. Я планировал к весне все закончить. Или к лету… Хотел вас с Катюней в гости позвать. А оно… Вона как все вышло. Мебель мы с Галей спрятали в спальне. Сами в зале спим. Тебе в кухне постелим.