Развод. Он влюбился

Дюжева Маргарита

— Даша? — позвала мама, оказавшаяся неподалеку, — что случилось?

— Ничего, просто забыла об одном важном деле.

Наверное, выглядела я не очень, потому что она подозрительно прищурилась:

— Каком?

— Вечером обсудим, — сказала я и убежала.

Поделиться тем ужасом, который уже пробил ватную стену и все больше ширился в груди, я не могла даже с ней.

На улице, как назло, поднялся промозглый ветер, и пока я бежала, придерживая капюшон курточки, пытающийся сползти с головы, он так и норовил

ударить в лицо. Пальцы онемели, но я не чувствовала холода. Продолжала бежать, повторяя про себя ка заведенная:

— Ничего плохого не произошло, ничего не произошло. Не произошло. Не произойдет!

Субботин просто на работе. Разве можно ревновать человека к работе?

Нельзя. Это глупо. А я не глупая…

Или глупая?

Что если все это время я была непростительно глупа и позволяла водить себя за нос?

Мои демоны, которые до поры до времени сидели по темным закоулкам, лишь изредка выглядывая наружу, сейчас начали поднимать голову и скалить пасти в кровожадных ухмылках.

А что, если нет? Что если Субботин такой же как мой отец?

Запретная картинка из гостевого домика снова ожила перед мысленным взором.

Я пыталась выжечь ее из памяти, вытравить. Забыть и больше никогда не вспоминать, но сейчас она полыхала передо мной во всех своих отвратительных деталях.

Справиться с ней мне было не по силам, а впереди уже мелькала белая вывеска с Синей розой.

У меня еще была возможность остановиться и повернуть обратно. Не поддаться на провокацию неведомого доброжелателя и уйти, но я все-таки поддалась.

Последние два десятка шагов проделала на автомате.

Дошла. Остановилась перед высоким, затемненным окном, за которым так хорошо сидеть в летний полдень, спасаясь от палящего солнца.

Остановилась. И умерла. Потому что там, внутри, за небольшим уютным столиком сидел Субботин и… Марина.

Тысячи возмущенных мыслей одновременно взметнулись в голове.

Что эта тварь тут делала? Какого хрена она забыла в этом городе?!

Ей мало того, что она у меня уже забрала? Мало?!

При виде заклятой подруги меня разбил паралич. Что-то надломилось внутри, расплескалось ядовитыми брызгами по всем внутренностям.

Она совсем не изменилась

Все та же копна темных вьющихся волос на голове, то же малиновое платье с глубоким декольте, украшенном золотой вышивкой, которое она берегла «для особых случаев». И пусть я не видела ее лица, но запросто представляла его выражение. То, как она смотрела на МОЕГО мужчину. Сегодня он был ее «особым случаем».

Нервно выдернув из кармана телефон, я набрала номер Субботина, не подозревающего о том, что я рядом.

Я могла зайти. Могла влететь внутрь и за волосы вытащить эту курву на улицу. Могла, но не сделала.

Я хотела услышать его голос, увидеть его реакцию. Я все еще надеялась, что у этой «рабочей» встречи есть какие-то уважительные причины.

Его

телефон лежал на столе. Я прекрасно видела, как засветился экран, показывая наше совместное фото и идущий от меня звонок.

Макс потянулся к нему.

Но эта сука… Эта гребаная сука опередила его. Накрыла его руку своей, не позволив взять мобильник, а потом порывисто поднялась со своего места, подалась вперед и впилась поцелуем в его губы.

Значит, такая у него встреча? С моей бывшей сукой-подругой?

За долю секунды меня откинуло назад. Я будто снова оказалась в том гостевом домике, в том вечере, после которого прежняя жизнь разлетелась в щепки.

И снова закончился кислород, снова от спазма в груди сводило легкие и выворачивало ребра.

Я снова видела предательство своими собственными глазами, но в этот раз было больнее в сто тысяч раз. Потому что отец — это другое. А сейчас на его месте был мужчина, которого я любила. Любила сильно, до одури, хоть и боялась признаться в этом самой себе. Любила несмотря на свой страх быть преданной.

Получается, не зря боялась…

Изменить может кто угодно и с кем угодно, стоит только захотеть.

Ноги намертво примерзли к земле. Мне стало настолько холодно внутри, что промозглый ветер снаружи казался теплым бризом. Я замерзала. Стояла под окнами Синей Розы и смотрела на них, превращаясь в глыбу безжизненного льда.

Поцелуй длился секунду, но мне показалось, что прошла целая вечность, наполненная ревностью и мучительным разочарованием.

Как ты мог…

Тем временем, Макс отодвинулся, разрывая контакт, и я, чуть сместившись в сторону, смогла увидеть румяную физиономию его «важной встречи».

Это не Марина.

Просто девка, похожая на нее общим типажом и видом со спины.

Я обозналась, только какая теперь разница? Марина или ее подобие, или любая другая – не важно. Брюнетка, блондинка, рыжая, лысая – суть предательства от этого не менялась.

Он предал меня… Они все предают.

В то время как Субботин что-то хмуро говорил, а она улыбалась, на меня накатила непередаваемая слабость.

Я не побежала внутрь, чтобы выдрать этой сучке ее кудрявые космы, а Максу вылить на голову содержимое его кружки. Не пошла скандалить и орать на все кафе. Разве в этом есть какой-то смысл? Нет. Ни в чем больше не было смысла.

Поэтому я просто развернулась и ушла.

По дороге позвонила начальству и сообщила, что ухожу на больничный.

— Ну как же так, Дарья? — сокрушалась Альбина Алексеевна, — у нас такой аврал сейчас, каждый работник на счету.

— Простите. Мне жаль, что я вас подвела, но так вышло.

Мне было не жаль. Внутри расползалась ледяная корка, намертво сковывающая внутренности и мысли. Даже боль и та едва пульсировала где-то глубоко внутри, пока не в силах пробиться наружу. Пока…