Развод. Он влюбился
Шрифт:
— При чем тут эта… — я проглотила неприятие слово.
— Похожа очень. Прическа такая же. Платье один в один.
У меня что-то засвербело.
При упоминании этой звезды, захотелось оскалиться и зарычать. Мой вечный триггер, вызывающий желание убивать. Причем, кажется, не только у меня. Дашке вон тоже везде Марина чудилась.
— Прям-таки один в один?
— Да. Я его хорошо помню. Она всегда надевала его ради особых случаев. Когда нужно было произвести впечатление на какую-то особь мужского
Надо же, какое совпадение.
Прям одно к одному. Снова на глазах у дочери происходит предательство, снова тень Марины в знакомом платье.
Даже странно.
— А как ты вообще оказалось у Синей Розы? Ты ведь туда отправилась из моего кафе?
Я вспомнила, как она вскочила посреди обеда и, ничего не объясняя, унеслась прочь, как будто ее кто-то выдернул с места.
Даша поморщилась и нехотя призналась:
— Мне пришло сообщение.
Вот тут я напряглась еще сильнее, и уже жестко потребовала:
— Даш, хватит говорить загадками. Что за сообщение?
Она разблокировала телефон и подвинула его ко мне:
— На, читай.
Я прочитала. И по мере того, как взгляд скользил по словам, во мне крепло ощущение, что здесь все не так просто и однозначно, как казалось на первый взгляд, и что вокруг моей дочери творилась какая-то чертовщина.
— Тебе не кажется, что все это похоже на подставу?
— Мам, ну какая подстава? Просто кому-то надоело наблюдать за тем, как я веду себя словно блаженная влюбленная идиотка, и он решил открыть мне глаза на происходящее.
— Или подставить Максима, — упрямо повторила я, — и развести вас по сторонам.
— Ты защищаешь его что ли?
— Я защищаю тебя. И если кто-то хочет специально навредить, обидеть, лишить тебя того, кто дорог, то ему конец.
В этих словах не было ни капли бравады. Я знаю, как это больно, когда тебя предают. Как от этой боли сводит внутренности, трещат ребра и ошметками расползается сердце. И если кто-то специально хочет провести мою дочь через такое, то я за себя не ручаюсь.
— Да кому я на фиг нужна. Никому. И Субботину в том числе.
— Что он сказал тебе, когда позвонил?
— Что я все не так поняла, что та девка сама, что нам надо поговорить… В общем, нес какой-то бред. Я не стала вникать.
Может, зря? Может, надо было выслушать?
Теперь я еще сильнее уверовала, что тут все не так просто, как казалось в первую секунду.
— Позволишь? — после ее кивка я взяла телефон и позвонила доброжелателю, так любезно пригнавшему мою дочь к месту предполагаемой измены. Хотелось задать пару вопросов, но мне ожидаемо не ответили. Вместо этого механический голос сообщил, что номер не зарегистрирован в сети.
Все интереснее и интереснее.
Какова вероятность, что рядом с Субботиным по чистой случайности появилась девка похожая
Крайне маленькая вероятность. Я бы даже сказала ничтожно маленькая. Чтобы сложилось все один к одному, да еще и переплетаясь с отголосками прошлого.
В жизни, конечно, всякое бывает, но сейчас я очень сомневалась в естественности событий.
Дашка была оглушена «изменой» любимого и, естественно, после папашиной дерготни между чужих ляшек реагировала остро и категорично, но мне-то критическое мышление не отказывало. И сейчас оно во всю работало, ища подвох.
— Куда ты собиралась ехать, когда я тебя перехватила на улице? — подозрительно спросила я, ожидая чего угодно, но только не того, что произошло потом.
Даша посмотрела на меня, закусила дрожавшие губы, а потом прошептала:
— Мам… я беременна.
О, как…
Хорошо, что я сидела, иначе бы рухнула на пол от таких новостей.
Вот головой понимаешь, что дети растут. Но все равно рано или поздно наступает вот такой момент, и ты сидишь, хлопаешь глазами, как мешком пришибленная, и пытаешься понять как так-то. Вроде только недавно ее саму на коляске возила и в первый класс собирала, и вот уже «мама, я беременна».
— Даш…так неожиданно…поздравляю, — Стоило это сказать, и тут же накатило понимание, что поздравления — это последнее, что ей было нужно. По спине, цепляясь за кожу ледяными крючьями, прошелся страх и понимание, — ты хотела прервать?
— Хочу, — угрюмо поправила она.
— Даш, ну ты чего… — меня аж голос подвел, — ребенок — это прекрасно. Ты, конечно, совсем молоденькая еще, страшно, наверное, но…
— Дело не в страхе, — неожиданно жестко отозвалась она, — я просто не хочу приводить в этот мир ребенка, которого все равно предадут.
— Даша…
— Не хочу, чтобы он или она привыкали к какому-нибудь предателю, который потом откажется от них так легко, словно и вовсе не родные. Не хочу, чтобы ребенок проходил через это, не хочу, чтобы он чувствовал себя не нужным.
Жданов! Сука ты озабоченная! Что ты натворил?!
— Он всегда будет нужен тебе. Мне. И мир не такой плохой как ты думаешь, люди не такие плохие…
— Серьезно? — горько усмехнулась она, — а по-моему, после сегодняшнего все стало предельно ясно. Кругом одни предатели. Я если это девочка, мам? Что тогда? Ей всю жизнь получать ножи в спину? Я не могу ее обречь на такое.
— Субботин знает о ребенке?
— Нет. Я сама только вчера это выяснила. Хотела сказать сегодня в обеденный перерыв, но у него нашлись более важные дела. А теперь…теперь не смысла говорить.