Развод. Вина Тирана
Шрифт:
– Но Эмир, правда, это того…
– Не смей, не смей говорить, что это того не стоит. Вам нужен в салон грузчик. Если его не наймешь ты, его найму я. Я не позволю тебе таскать эти коробки с цветами. Мне все равно, что думают девочки, мне все равно, что они таскают все вместе с тобой, я не их мужчина, я твой мужчина. И я категорически против подобного. Но это мы обсудим, когда ты поправишься. Ты хотела узнать причину, вот она.
Смотрю на него и понимаю, что это не все. Его гложет что-то еще, но он упрямо не говорит, что именно. Надо как-то его растормошить, надо как-то заставить высказать все, что его
– Но это ведь не все?
– спрашиваю прямо.
Все же это лучшая тактика - не хочу ходить вокруг да около, выписывать разные круги, прощупывать.
Эмир смотрит на меня очень внимательно. Вижу по глазам, взвешивает как бы лучше это сказать, и стоит ли вообще говорить. Но я всем своим грозным, насколько это сейчас возможно, видом, даю понять, что уйти от ответа у него не получится.
– Хорошо, - тяжело вздохнув, муж подходит ко мне и садится на корточки, обнимает колени руками и смотрит прямо в глаза. – Снежан, я хочу, чтобы каждый раз, когда ты получаешь цветы, ты говорила мне об этом. Я буду приезжать и принимать все сам. Либо найми помощника, мужчина. Мне не нравится то, как с тобой обращаются поставщики.
– Ого, - единственное, что могу сказать в этой ситуации, на выдохе.
Только сейчас понимаю, что он обо мне именно заботится, мне не кажется. Это не попытка контролировать меня, не попытка что-то навязать, это именно забота.
Вижу по глазам, ему, правда, неприятно, что я сталкиваюсь с такими мерзкими типами. Ему не нравится, что мне приходится таскать тяжести. Его это задевает, ему хочется, чтобы я с этим не сталкивалась.
И черт возьми, мне приятно, потому что я давно не видела в его взгляде заботу.
Глава 18
Снежана
«Прости, сегодня пришлось уехать очень рано. Завтрак и обед приготовлены. Перекусы тоже, поэтому не голодай. Есть и сытные, и легкие варианты еды. Хоть что-то, но ты должна съесть. Когда вернусь домой, проверю. И не забывай пить лекарства.
У тебя ночью опять поднималась температура. Ты даже не смогла до конца проснуться. Не нравится мне твое состояние, поэтому прошу тебя, не геройствуй, выполняй назначения. На вечер вызвал врача, чтобы получить изменения в лечении. Не будем ничего ждать, ты мне нужна здоровая.
Люблю видеть, как ты смеешься и радуешься этому миру, а не вареником на постели лежишь. И да, не знаю во сколько ты проснешься, но к десяти утра должна приехать Лиза. Ключи я ей завез, поэтому тебе не придется вставать, чтобы впустить ее.
Не хочу, чтобы ты сейчас оставалась одна. Развлекайтесь, девочки, и прошу, не стройте планы побега. Планы мести на ваше усмотрение, кто ж вам запретит их строить. Потом озвучишь мне, что придумали, а я скажу реально это воплотить или нет»
В который раз перечитываю записку мужа, пока Лиза расставляет на журнальном столике чай, сырники, пиалы с медом и вареньем. И когда он только успел это приготовить? Он всю ночь не спал что ли? И про температуру зря думает, что я не проснулась.
Проснулась я. Помню, но только до того, как прочитала записку, думала, мне почудилось, как он прижимал меня к себе, целовал в лоб и нашептывал, как сильно любит, как не хочет меня потерять,
– Так и на что нам дали добро?
– отставив поднос в сторону, Лиза садится в кресло и прячет улыбку за чашкой чая.
– Я бы, конечно, могла вырвать записку из твоих рук, но все же это откровение твоего муженька к тебе. Так что давай. Костерить его будем, придумывать планы отмщения, или планы побега? Ты все же решила развод или попытка заново?
Молчу, ничего не отвечаю. Что можно ответить?
С одной стороны, я понимаю, что измену нельзя прощать, он предал меня один раз, сможет предать и еще. Доверие подорвано, а без доверия семьи не может быть.
Но с другой стороны, видя его заботу, я уже сомневаюсь в собственном решении. Он ведь сейчас похож на того Эмира, которого я знала раньше, и мне хочется дать ему шанс. Сложно все это, неоднозначно.
И все же сейчас, это может казаться мне сложным, а на деле, когда спадет температура и голова прояснится, все может быть куда проще. Я, правда, не хочу об этом думать сейчас.
– Так ладно, не отвечай, по глазам все вижу. Значит, придумываем план отмщения, перед прощением. Принято, - ставит чашку на подлокотник и довольно мурлычет Лиза.
– О чем ты, что ты увидела? Прощение? Ой, отмщение перед прощением? Не понимаю тебя. Можешь пояснить? Не забывай, я все же болею. Сжалься, я не успеваю за тобой, - размазывая ложку меда по сырнику, говорю ей.
– Да что тут объяснять, по глазам вижу, простила ты его, и потом, когда вы оба перебеситесь, когда вытрепите друг другу окончательно нервы, сойдетесь. Любите вы друг друга, и он тебя, и ты его. Из меня плохой советчик. Нельзя советовать то, о чем ты ничего не знаешь.
Не верю. Я ничего не решила. Просто сейчас мне приятна его забота. Вот и все.
– И я говорю не о том, что мой мне никогда не изменял, а о том, что я не знаю, какие отношения между вами, не знаю, какие чувства связывают вас: просто долг или все же любовь между вами немного уснула.
А вот это хорошая мысль. Прошла любовь или все же лишь остыла?
– Не могу сказать, что одобряю это решение, потому что предательство — это предательство, но в то же время, не могу я судить. Вы прожили многое вместе, вы были счастливы, и по крайней мере раньше, он не давал никакого повода, думать о том, что изменял тебе.
– Я еще ничего не решила, Лиз, - откусывая сырник и забыв о правилах приличия, с набитым едой ртом, продолжаю.
– Я не в том состоянии, чтобы принимать такие важные решения. Да, мне сейчас приятна его забота. Ты бы видела, как он вчера злился на то, что узнал о коробках и отсутствии грузчиков в магазине, я думала, он дом разнесет. Он старался не кричать, но я видела, понимаешь, видела эту ярость. И да, признаюсь, это было приятно.
– Оу, да у вас тут страсти кипят. Можешь закидать меня тапками, но, Снеж, когда любишь человека, то можешь простить очень многое, практически все. А ты его любишь. Да, ошибка может быть и ужасная, но прежде чем принимать какое-то решение, поговори с ним. Если он изменил просто потому, что мужик, просто потому, что захотел, это один момент, а если у него была какая-то причина?